— Пазрик, — печально прошептал Сэврик.
Изможденное лицо воина было покрыто синяками и коркой запекшейся крови, казалось, что его усохшая кожа обтягивает кости. Этлон опустился на колени около него и старался усадить его. Пазрик в ужасе вздрагивал от прикосновений вер-тэйна и старался уползти, но его избитое тело не слушалось его, и он кружился, невнятно бормоча, вокруг очажной ямы.
Этлон встал.
— Что ты с ним сделал?
— Я? — Медб выглядел оскорбленным. — Мои люди нашли его уже таким. Он полз в пустыне и был уже на краю гибели. Турики оставили его умирать.
— И это твое доказательство? — сказал лорд Феррон. Лицо вождя Эмнока было серым, как его плащ, — Эту развалину ты спас из заброшенных земель? А разве у тебя в Вилфлайинге нет знахаря?
Медб пожал плечами на последний вопрос.
— Вы не узнали его? Это неоценимый Пазрик, второй вер-тэйн Хулинина. Взгляните на его шею. Вот что они сделали в ответ на предательскую низость, которая не заслуживает честного удара меча.
На мгновение Пазрик поднял голову, и все увидели, что его шею опоясывала как ошейник кровавая полоса. Темно-красная плоть выступала повсюду по краям этой метки, а горло покрывали сочащиеся раны, похожие на следы когтей.
— Кожаный ремень, намоченный в воде, — разговорчиво пояснил Медб. — По мере того как солнце высушивает его, он медленно душит свою жертву.
— Это ничего не доказывает, — произнес лорд Кошин.
Медб хлопнул в ладоши:
— Собака! Каково было твое задание к Турику?
Пазрик съежился от страха. Его глаза обезумели и округлились от ужаса. Он силился издать звуки своим израненным горлом:
— Предложить им договор.
— Какой договор? — требовательно спросил Медб.
Остальные воины нервно шевелились, не в силах помочь, и наблюдали за Медбом, Сэвриком и Пазриком. Четверо Нарушивших клятву понимающе переглянулись.
— Продать землю, — прохрипел Пазрик. Он прикрывал голову руками. От усилий, которые он прилагал, чтобы ответить, у него выступили слезы.
— Какую землю? — безжалостно настаивал Медб.
— Их священную землю… южные предгорья… на земли реки Алтай.
— Это невозможно, — закричал лорд Квамар. Его клан хорошо знал Турик, так как зимний лагерь Ферганан находился на юге, у реки Алтай. — Они никогда не заключат подобный договор.
— Бассейн Алтай принадлежит Вилфлайингу, — напомнил им Медб, хотя знал, что они прекрасно это помнят. — И все же Сэврик чувствует, что эта земля свободна или будет такой для его безраздельного владения.
Сэврик не обращал внимания на оскорбительные обвинения Медба и растущую вокруг растерянность. Вместо этого он разглядывал лежащее безжизненной грудой тело Пазрика. Вер-тэйн скорее бы умер, чем умышленно солгал о своей чести, своем лорде или своей миссии. Он действительно был послан на переговоры с племенами Турика, но только для того, чтобы найти взаимно приемлемое место встречи для обмена скотом, и Сэврик сомневался, что это люди из племен нанесли какие-либо из ужасных ран Пазрика. Они имели с ним дела раньше и уважали его честность. Но Медб, также хорошо осведомленный о честности Пазрика, должно быть, захватил его на обратном пути и превратил его сознание в пресмыкающуюся от страха груду лжи, чтобы подчинить себе Совет. Глядя в лицо Пазрика, Сэврик задавался вопросом, насколько сильно повреждено сознание второго вер-тэйна. Казалось, запавшие глаза воина обращены на внутреннюю боль, которая контролировала каждое его слово, боль, почти очевидным источником которой был Медб.
Сэврик проглотил комок. Никто не сомневался в отваге вождя во время битвы, но волшебство было внушающей ужас тайной, с которой он никогда не сталкивался. Его приводило в содрогание безрассудство собственной идеи раздразнить Медба, и ему была ненавистна мысль использовать для этого Пазрика, так как это была отличная возможность заставить Медба продемонстрировать, что его силы могут привести к чьей-то смерти. К сожалению, это был единственный шанс до такой степени напугать вождей, чтобы заставить их объединиться против Медба.
— Лорд Сэврик, ты посылал этого человека к Турику с предложением договора? — спросил лорд Малех с неудовольствием. Он быстро терял контроль над собранием и чувствовал это.
Бросив на сына предостерегающий взгляд, Сэврик ответил: