– Где он теперь?
– В камере предварительного заключения. Окружной прокурор пытается решить, какое ему предъявлять обвинение.
– А что Джейд?
– Трей Хьюз оплатил залог.
– Любопытно, знает ли об этом Пэрис.
– Готов спорить, и Шапиро тоже он платит.
– Проверьте его имя по нашим схемам, – посоветовала я. – У Трея пестрое прошлое. Вчера он мне поведал, что недавно общался с моим отцом на профессиональной почве. А Эдуарда Эстеса из-за нарушений правил дорожного движения не беспокоят.
Лэндри неприязненно качнул головой.
– Просто клубок змей какой-то.
– Да, – согласилась я. – Остается только выяснить, сколько среди них ядовитых.
Ничто так не разжигает ненависть, как неоцененная преданность. Я ехала по направлению к Локсахэтчи, представляя себе, как Пэрис Монтгомери входит в полицейский участок, чтобы сдать своего шефа за убийство лошади и обман страховой компании. Пэрис, первая красавица, три года игравшая при Доне Джейде вторую скрипку. Одной рукой она защищала его, а другой рыла ему яму.
Кстати: не Пэрис ли стукнула в иммиграционную службу на Хавьера? Вчерашнюю ночь она провела с Треем. Он мог сказать ей, что я на самом деле частный детектив. И что он слышал, как я бегло говорю по-испански с единственным из работников Джейда, кто мог знать что-то ценное.
А может, Трей сам их навел? По своим собственным причинам. Я попыталась представить его в роли одного из похитителей. Мог он так деградировать за годы пьянства, чтобы счесть похищение девушки игрой?
День уже клонился к вечеру, когда я свернула с шоссе к дому Пэрис Монтгомери. В пышных зарослях пригорода дневной свет уже уступил место длинным теням.
Поставив машину возле какой-то пустующей стройки, я достала из тайника пистолет и, прячась за деревьями, побежала по улице в обратном направлении.
Дом был почти такой же, как у Евы Розен: псевдоиспанский стиль семидесятых годов, заплесневевшая белая штукатурка, растрескавшаяся, поросшая мхом крыша. Через боковую дверь я зашла в гараж, где мирно покоилась хозяйская машинка для стрижки газона и елочные игрушки. Но зеленой, как доллар, «Инфинити» там не было.
Дверь в дом оказалась заперта, огоньки на панели охраны показывали, что сигнализация включена. Я обошла дом снаружи, ища незапертую дверь или приоткрытое окно. Нет, не везет.
Сквозь окно гостиной удалось разглядеть неряшливый, некогда белый ковер с длинным ворсом и бледно-желтую мебель средиземноморского стиля, к Средиземному морю явно никакого отношения не имевшую. Телевизор был почти с меня в высоту и оснащен всеми сопутствующими устройствами: видеомагнитофоном, проигрывателем для лазерных дисков, стереоколонками «Долби», космического вида музыкальным центром.
Я почитала названия на корешках видеокассет на полке и задумалась, неужели в Южной Флориде одна я не держу в доме коллекцию порнухи.
Где-то вдали, за оградой, с гулким ревом заработал мотор какого-то станка. Если уж не везет, так не везет. Кто-то вернулся на стройку по соседству и теперь явно собирался снести мой автомобиль бульдозером.
На заднем дворе сгустились тени, но небо над верхушками деревьев оставалось ярко-синим. Грохот доносился, как выяснилось, не от недостроенных домов дальше по улице, а с соседнего участка. Большой мотор безостановочно урчал, с хрустом и треском уминая то, что поступало в какой-то мощный механизм. «Измельчитель мусора», – догадалась я и повернула обратно. И вдруг остановилась.
Лэндри говорил, что на той кассете, где избивали Эрин, слышался лязг какого-то механизма. Звук, который не могла определить Эрин, когда ее спрашивали, не знает ли она, где ее держали.
Я пошла к забору, почти незаметному за буйными зарослями молодых деревьев и дикого бамбука, увитых плющом. Эти джунгли в конце концов заполонили бы весь двор и дом, если б их не вырубали время от времени.
Скрежет и грохот стали громче. Зафырчал отъезжающий грузовик, запищал зуммер. Пытаясь разглядеть хоть что-нибудь по ту сторону забора за сплошной стеной зелени, я не сразу заметила то, что находилось по эту. Нечто странное торчало среди зарослей, как древняя развалина. Серое, проржавевшее, некогда чужеродное, а теперь, по прошествии времени, неотъемлемая часть ландшафта. Вагончик-прицеп. Когда-то, вероятно, здесь была контора прораба, с окошком в торце, заросшим изнутри пылью. Кто-то пальцем вывел на грязном стекле одно-единственное слово: ПОМОГИТЕ.
51
Жизнь может поменяться в мгновение ока.
Я чуть не пропустила это мгновение, отделявшее меня от того, чтобы повернуться и уйти. Вот оно – объяснение! Вот почему Пэрис Монтгомери поселилась в этом паршивом домишке так далеко от ипподрома. Я думала, она здесь скрывается от любопытных глаз, и оказалась права. Только роман с Треем Хьюзом – не единственное, что она хотела скрыть.
Прицеп торчал из буйной поросли, словно чудовище в кошмарном сне. Вид его будил воспоминания, хранить которые я не стремилась. Лучше б их вовсе не было.
Мне приказано терпеть, ждать, но я знаю, это решение неверное… Нельзя тратить драгоценное время… Расследование мое. Я знаю, что делаю…
Я вытащила пистолет, подобралась поближе, пошла вдоль прицепа. Лишь дойдя до края, заметила кем-то протоптанную тропку от угла к помятой, ржавой железной лесенке, свисавшей с тыльного торца прицепа.
Несмотря на то, что солнце в этот угол двора не заглядывало уже больше часа и особой жары не было, я взмокла от пота. Мне казалось, я слышу собственное дыхание.
В тот раз, стоя рядом с вагончиком братьев Голем, я ничего не боялась. А сейчас вместе с решимостью пришло сомнение. Когда я в последний раз принимала серьезное решение, то ошиблась. Непоправимо ошиблась.
Я прижалась к боковой стенке прицепа, стараясь унять сердцебиение, замедлить бег мыслей, выключить эмоции, связанные скорее с посттравматическим стрессом, чем с настоящим моментом.
Итак, рассуждая логически, Пэрис сняла дом несколько месяцев назад. Если место было выбрано из-за уединенности и старого прицепа на участке, срок предварительной подготовки похищения растягивается до начала сезона. И тогда встает вопрос, почему в конюхи взяли именно Эрин – из-за профессиональной пригодности или как будущую жертву.
Трясущейся левой рукой я достала телефон, набрала номер пейджера Лэндри и сбросила адрес Пэрис Монтгомери и просьбу ехать туда как можно скорее.
«Теперь что? – подумала я, сунув обратно в карман телефон. – Ждать? Ждать, пока Пэрис вернется домой и обнаружит меня у себя во дворе? Позволить уйти шансам, погаснуть дню, сидеть и ждать ответного звонка Лэндри?»
Расследование мое. Я знаю, что делаю…
Что скажет Лэндри, понятно. Велит дождаться его. Иди посиди в моей машине, как хорошая девочка.
Но хорошей девочкой я не была никогда.
Я медленно поднялась по железной лесенке, встала сбоку от двери, дважды постучала и вслух сказала: «Полиция!»
Ничего. Внутри вагончика никакого движения. И пули сквозь дверь не летят. Мне пришло в голову, что Ван Зандт, может быть, там, что он прячется, пережидая время до вылета в Брюссель. Вдруг это он соучастник Пэрис Монтгомери и помог ей устранить Джейда, застолбить себе местечко в жизни Трея Хьюза? В таком случае выкуп мог быть его гонораром за содействие в разорении Дона Джейда.
А какова роль Эрин в этой игре? После рассказа Лэндри о видеозаписях изнасилования и избиения – уже не знаю. Пленка с похищением, которую я смотрела раз двадцать, заставила меня усомниться, действительно ли Эрин жертва. Ведь Пэрис могла посвятить ее в заговор, соблазнив возможностью наказать родителей, а когда план начал действовать, отдала на откуп Ван Зандту… Мне стало тошно при одной мысли об этом.
По-прежнему стоя сбоку, я затаила дыхание и левой рукой чуть приоткрыла дверь. Струйка пота побежала у меня меж бровей, скатилась по носу. Снова ничего.