— Я ушла от Ника, — вновь заговорила я, — а он так и не узнал причину. Он меня ненавидит.
— Да, именно так это и выглядело с того места, где я стояла, — бросила Джесси.
Я прищурилась, но Джесси лишь рассмеялась.
— Элиза. — Эдвард поманил меня длинным костлявым пальцем. Я подошла и встала рядом с ним возле кухонного стола. — Ты знаешь, зачем он здесь?
— Пропавшие люди, — я пожала плечами. — Анонимный донос. Кто-то копает под нас, и мы с вами не знаем, кто именно.
— Всё намного серьезнее. Фамилии не показались тебе знакомыми?
— Я не успела их прочитать, а потом потеряла листок.
Во вздохе Эдварда мне послышались презрение и нетерпение.
— Взрыв базы, нападение Билли. Я была слегка занята.
— Тебе следовало его убить, пока была такая возможность. Неужели я всё должен делать сам?
— Я не позволю вам причинить ему боль.
Мы смотрели друг другу в глаза, пока подошедший Ник не швырнул телефон Эдварду, вложив в бросок больше сил, чем требовалось.
— Не знаю, что вы сказали и кто за вами стоит, но вам удалось их запугать. Меня отзывают в столицу.
— Счастливого пути, — пожелал Эдвард.
— Но меня вы не запугаете. Я никуда не еду.
Впервые на моей памяти Эдвард от удивления потерял дар речи.
— У меня есть неиспользованный отпуск. И я в него ухожу. Этот город располагает к... отдыху.
— Джесси, — отчеканил Эдвард. — Избавься от него.
— Нет! — Я так завопила, что все подскочили.
Метнув в меня грозный взгляд, Эдвард вновь обратился к Джесси:
— Убедись, что он покинул город. Если потребуется, собственноручно посади в самолет.
— Она не сможет заставить меня уехать, — возразил Ник.
Джесси вытащила пистолет и наставила его в область паха упрямца.
— Хорошо. Она сможет.
Ник посмотрел мне в глаза, и разделявшие нас годы словно исчезли. Нас ожидало светлое будущее, в котором не было места монстрам, а смерть не таилась за каждым углом.
Потом Ник заговорил, и чары рассеялись:
— Пойдем со мной. Он тебе не нужен.
Как сказать. Эдвард позаботится, чтобы я нигде не сумела найти работу. А без сыворотки я меньше чем через неделю начну сокращать численность населения.
За сохранность моей тайны больше нельзя поручиться — бог знает, кто или что уже на меня охотится, — и одна на воле я просто умру, как и любой, кто подойдет ко мне слишком близко. В крайнем случае я убью, а потом убьют меня. Выбор, признаться, невелик.
Я не могу взвалить эту ношу на Ника. Он понятия не имеет, что происходит вокруг — черт, он даже не знает, что происходит здесь и сейчас, — и я должна проследить, чтобы так продолжалось и дальше.
Эдвард наклонился и прошептал так, чтобы его услышала только я:
— Он знает имена убитых тобой, Элиза.
Сердце, казалось, остановилось. Время замерло. Мир исчез, и в комнате остались только я, Ник и проблема, о которой не хотелось говорить.
В числе моих тайн не только склонность выть на луну. Эдвард, будучи Эдвардом, ценил прагматичный подход. Я была идеальным оборотнем: опасным и в то же время без демона. Мне нашлось применение не только в научных исследованиях. Некоторых монстров не мог убить даже мой непобедимый шеф. А я могла, и убивала.
Так почему же я колебалась? Хотела, чтобы Ник обнаружил, что я тот самый разыскиваемый им убийца? Нет, лучше смерть.
Но, невзирая на все опасности, трудности и заботы моей повседневной жизни, я хотела уйти с Ником больше, чем чего-либо другого за долгое-предолгое время.
Говорят, первая любовь оставляет след в сердце. Даже если потом мы влюбляемся в других, рожаем детей, живем своей жизнью, та любовь навсегда остается с нами. Мы помним ее вечно.
Чувства к тому единственному человеку окутаны золотистой дымкой самых лучших и вместе с тем худших дней жизни, и очень часто такие сильные эмоции никогда не повторяются. В моем случае это верно вдвойне, ведь кроме Ника у меня никого не было.
Но что чувствует Ник? Он, безусловно, хочет меня, но о любви не промолвил ни слова. Даже если ему не все равно, сможет ли его любовь вынести мое проклятие и мои преступления? Не уверена.
Когда-то мы шепотом мечтали о жизни вдвоем: о браке, карьере, детях. В ту пору этим мечтам не суждено было сбыться, как не суждено и сейчас. Даже если удастся найти лекарство, посмею ли я привести ребенка в этот мир, помня о том, как поступала? Зло не заканчивается вместе с оборотнями. Оно существует везде и всегда.