— Все эти тайные штучки ягер-зухеров, заговоры, ведьмы, серебряные пули… Я боялся, что тебя убьют. Не знал, смогу ли снова пережить потерю. В первый раз выкарабкивался долго.
— Правда?
— Когда ты исчезла, я слетел с катушек. Месяцами тебя разыскивал. Иногда мне кажется, что я устроился в ФБР, подсознательно веря, что по их каналам смогу тебя найти. Но годы шли, а ты нигде не проявлялась. И постепенно я смирился.
— Да?
— Нет. Я убеждал себя, что должен. И вроде как даже верил в это, пока не зашел в тот кабинет и не увидел тебя. Тогда мне показалось, что сердце остановилось.
— Как и мне.
— Ты стала моей половинкой в тот самый день, когда я уронил книгу тебе на ногу. И я больше никогда не хочу с тобой разлучаться.
— И я не хочу с тобой расставаться. Вот только…
Я глубоко вдохнула. Надо обсудить еще кое-что. Я люблю Ника, но у меня есть работа, и никто не сможет помешать мне ее выполнять. Даже он.
— Ты должен знать, во что ввязываешься.
— В жизнь с тобой. Это все, чего я всегда хотел.
— Жизнь со мной обозначает отсутствие всякой жизни, Ник. Постоянные угрозы, куча работы, высокая вероятность мучительной смерти.
— И чем это отличается от моей нынешней жизни?
— Есть большая разница между агентом ФБР и ягер-зухером.
— Знаю, — кивнул Ник. — Не терпится приступить.
Я покачала головой.
— У нас не будет детей.
— Что-то не припоминаю, как говорил, будто их хочу.
— Говорил. Тогда, в Стэнфорде.
— Я сам еще был ребенком. Сейчас я воспринимаю мир совсем иначе, чем на прошлой неделе. Приводить в него детей… Не уверен, что это хорошая мысль.
Он словно озвучивал мои мысли. Как странно.
— Ты все, что мне нужно, Элиза. Я всегда мечтал только о тебе.
— Я больше похожа на кошмар, чем на мечту.
— Ты та же самая девушка, в которую я влюбился — и тогда, и сейчас. То, что под луной ты становишься волком, ничего не меняет.
— Значит, ты не слишком приглядывался.
— Я вижу, какая ты на самом деле.
— Гав-гав, — усмехнулась я.
— Это лишь маленькая изюминка.
— Это тебе так кажется.
— Я знаю правду, и мне плевать. Ты Элиза Хановер. Ты собираешь игрушечных воронов и итальянские туфли. Любишь чизбургеры слабой прожарки и белое вино.
— Но не вместе.
— Ты смеялась, когда я шутил. Теперь, отыскав тебя, возможно, я и сам вновь научусь смеяться.
— А ты знаешь, что я не состарюсь? Никогда. — Я оглядела проблески седины в его шевелюре и морщинки, которые солнце, ветер и время заложили в уголки его глаз и рта. — Я всегда буду выглядеть на двадцать два, и с каждым годом это будет все сложнее и сложнее объяснить.
— А кому ты собралась объяснять? Все, кто для нас важен, и так в курсе.
Никогда не смотрела на ситуацию с такой стороны. Но все же…
— Ты умрешь, — прошептала я. Глаза жгло. — А я нет.
— Все мы смертны, Элиза.
— Но не я. По крайней мере, я не умру от болезни или от старости.
— Тебе лучше совсем не быть вместе со мной, чтобы не волноваться о моей преждевременной смерти? Полагаю, тебе отпущено даже меньше дней, нежели мне.
Я нахмурилась. Да уж, он чертовски убедителен.
Ник схватил меня за талию и привлек к себе.
— Можешь попытаться убедить меня уйти и никогда не возвращаться, но я это сделаю только в том случае, если ты скажешь, что не любишь меня.
Я посмотрела ему в глаза. Неужели он скрывает сомнение? Но я не увидела ни тени колебаний, только любовь.
А когда сама продолжила сомневаться, Ник медленно наклонился ко мне, давая время запротестовать, убежать, солгать ему, что я не хочу его и не люблю. Но я не смогла, и когда он приник ко мне в поцелуе, сдалась.
Ник подхватил меня на руки и отнес в спальню. По коже бежали мурашки возбуждения, когда он положил меня на кровать.
Наши губы соприкоснулись и тела слились под нежный шепот обещаний о будущем, которое внезапно показалось таким прекрасным. Нет ничего, с чем мы не сможем справиться.
— Вместе, — прошептал Ник.
Позже, много позже, когда солнце уже взошло высоко, а мы по-прежнему лежали в постели, я задумалась о белой фигурке волка, которую Ник принес назад из леса. Надо бы уничтожить амулет, но… никогда не знаешь, когда подобная штука пригодится. Поэтому я повесила тотем на шею, и фигурка сразу же скользнула в ложбинку между грудей.
Луна всегда будет меня звать, и это нормально. Так, как должно быть. Вместо ужаса я ждала следующего полнолуния с предвкушением. Монстры снова изменят правила, как всегда, а ягер-зухерам придется к ним адаптироваться.