Никколо останавливается на полуслове и переводит взгляд на нас. Он скрещивает руки на груди и спрашивает:
— Ты, темноволосая, — указывает он на Сиенну, — Как тебя зовут?
Я отвожу глаза. Она сама вляпалась в эту историю, пусть сама и выпутывается.
— Сиенна Ричлер, сэр. — Она больше не звучит так уверенно; Никколо, как правило, оказывает такое влияние на людей.
— Мисс Ричлер, не могли бы вы рассказать классу, в чем заключается биологическая основа поведения при изучении психологии?
Ее щеки вспыхивают ярким красным цветом, а в голосе появляется неуверенность, когда она отвечает.
— Чтобы, эм, исследовать биологические факторы и то, как они, эм, влияют на поведение?
Краем глаза я вижу, как у Никколо дергается челюсть.
— Это не Jeopardy4, мисс Ричлер. Не отвечайте в форме вопроса.
Сиенна прочищает горло и повторяет более уверенно.
— Исследовать биологические факторы и то, как они влияют на поведение.
Строгий взгляд Никколо немного смягчается, когда он кивает в знак одобрения.
— Верно. — Его голос остается твердым, но размеренным. Проходит несколько секунд тишины, пока он снова оценивающе смотрит на Сиенну, после чего продолжает. — Не разговаривайте, когда я говорю, мисс Ричлер. Это место для обучения, а не для пустой болтовни. Мы продолжим, или у вас есть какая-то захватывающая информация, которой вы хотели бы поделиться с классом?
Она быстро качает головой, а затем продолжает смотреть прямо перед собой до конца урока. Это ее первый учебный день, и она уже успела разозлить профессора. По-моему, лучше она, чем я.
Но надолго скрыться от бдительного ока отчима мне не удастся. Остаток часа он проводит, информируя нас о предстоящем годе, рассказывая о расписании промежуточных и выпускных экзаменах с этого момента и до весны. Когда он, наконец, всех отпускает, он бросает на меня взгляд, который почти приклеивает меня к стулу.
— Только не вы, мисс Лукателло, — говорит он, когда я встаю. — Я хотел бы поговорить с вами наедине.
С задних рядов аудитории раздается несколько ‘ооо, у нее проблемы’, все от парней, которые, как по мне, еще не доросли, чтобы находиться здесь, но насмешки стихают, когда все выходят из аудитории.
Никколо поворачивается, чтобы что-то нацарапать на доске, и его мускулистая фигура четко вырисовывается на фоне безупречно чистой поверхности. Хотя он стоит спиной, я чувствую его присутствие в аудитории. Пока последние студенты собирают свои вещи и стремятся убежать от ощутимого напряжения, я остаюсь на своем месте, пока за последним человеком не закрывается дверь.
— Чего ты хочешь, Ник? — Я готова вернуться в свою комнату в общежитии и вздремнуть.
Он поворачивается на пятках и хмурится.
— Для тебя профессор, Кристин.
Глава 2
Никколо
Моя падчерица пришла на занятия с таким видом, будто хочет, чтобы я перегнул ее через капот машины и заставил выкрикивать мое имя.
Одетая в шорты и майку, ее голые ноги так и просятся, чтобы я встал на колени и поклонился. Я так возбужден, что мне приходится думать о насекомых, бьющихся о лобовое стекло, чтобы мой член не затвердел еще больше при виде ее загорелых, восхитительных бедер. Я борюсь со своей похотью в течение часа, потому что мой мозг рисует образы, как я хватаю ее за бедра, срываю с нее крошечные шортики и вгоняю свой член глубоко в ее центр.
Я рассказываю о программе и своих ожиданиях от семестра, монотонным голосом отмечая пункты в воображаемом списке. Этого почти достаточно, чтобы отвлечься от мыслей о Кристин. Почти.
В конце занятия я прошу ее остаться, хотя у меня нет для этого причин. Мне нужно поговорить с ней наедине, оглядеть ее с головы до ног так, чтобы этого не заметили пятьдесят других учеников. Мы впервые оказались вместе вдали от дома, и мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.
— Чего ты хочешь, Ник? — Спрашивает Кристин со своего места, когда все уходят.
Я хочу всего, от чего сдерживал себя последние несколько месяцев; хочу ее.
— Для тебя профессор, Кристин. — Мой голос становится жестче, когда я поворачиваюсь, посмотрев на нее. Она сексуальна с головы до ног, ходячая влажная мечта, требующая разврата, и я как раз тот мужчина, который готов уступить, чтобы выполнить эту работу.
Моя падчерица закатывает глаза, когда встает, и, зевая, чтобы показать свое полное безразличие, идет ко мне.
— О, ты хочешь, чтобы теперь я называла тебя профессором? — Спрашивает она с дразнящей интонацией. Подойдя к моему столу, она наклоняется вперед и широко разводит руки по красному дереву. Вырез ее майки имеет соблазнительную V-образную форму, настолько глубокую, что кажется, будто ее груди в любой момент могут выскочить из темно-красного бархатного бюстгальтера. — Тогда почему вы оставили меня после занятия, профессор?
Я отрываю взгляд от ее груди, пока не потерял контроль над своими чувствами и не поддался страстному желанию.
— Тебе нужно вести себя подобающим образом в классе, Кристин.
Она растерянно вздергивает бровь и спрашивает:
— Простите?
— Это, — оглядываю я ее с ног до головы, — неподходящий наряд для посещений занятий в колледже. — Слишком обтягивающая майка, стягивающая ее грудь, не должна сочетаться с джинсовыми шортами, которые обтягивают ее задницу так, что я завидую этому куску ткани.
Кристин презрительно фыркает, отталкиваясь от стола.
— На улице 1025 градуса, Ник. Я не стану носить куртку при такой температуре.
Она намеренно пытается подразнить меня, и от этого у меня чешется ладонь.
— Я не это имел в виду, и ты это знаешь.
Взмахом руки она дает понять, что ее не интересует, что я имею в виду. Кристин медленно обходит край стола, пока не оказывается всего в нескольких дюймах от меня.
— Даже если бы я была единственной, кто так одет, – а поверь, это не так, – ты больше не можешь указывать мне, что делать, — объявляет она с самодовольным выражением лица.
Но тут она ошибается. Я указываю, не потому, что я ее отчим или профессор. А указываю, потому что ей это нравится. Вижу это по тому, как раздуваются ее ноздри, когда отдаю приказ ей. Вижу это, когда угрожаю отшлепать ее за непослушание, и ее глаза темнеют от похоти. Я могу и буду указывать ей, что делать, так часто, как захочу.
— Вот тут ты ошибаешься, dolcezza6. — Я сокращаю расстояние между нами, подношу руку к ее горлу и обхватываю пальцами ее мягкую, нежную шею.
Кристин протягивает руку, схватив меня за запястье. Я всего на пару дюймов выше ее, но она – воплощение женственности, в то время как меня обуревают ярость и желание; моя сила с легкостью превосходит ее.