— Боже, какие они обтягивающие, — стону я. Я определенно набрала вес.
— Fanculo, Терлицци. — От внезапного крика меня пробирает до костей. Итальянское "пошел ты" эхом разносится по дому и вызывает дрожь по всему телу. — Я, блять, убью тебя и похороню на твоем собственном заднем дворе. Ты меня слышишь?
Я бы узнала голос дяди Джованни где угодно. Я быстро провожу пальцами по волосам, пытаясь пригладить выбившиеся пряди, после чего поспешно покидаю комнату.
По мере того, как я приближаюсь к парадной лестнице, разгоряченные голоса становятся все громче. Там, в дверном проеме, стоят Джованни и Марко, их позы напряжены и полны решимости противостоять моему отчиму.
— Джио? — Спрашиваю я, выходя из-за стены. — Это ты? — Я пытаюсь изобразить удивление, увидев здесь своих дядюшек, но Джио, похоже, на это не купился.
— Возвращайся в свою комнату, — жестко говорит Никколо.
Джованни свирепо смотрит на него.
— Нет, она тоже должна это услышать.
Я останавливаюсь на лестнице.
— Что у-услышать? — Заикаюсь я.
Никколо бросает на моего дядю суровый взгляд.
— Это между нами. Это не имеет к ней никакого отношения.
Марко, как всегда, стоит в нескольких футах позади Джованни, скрестив руки на груди. Его высокая фигура отбрасывает тень на комнату, а от его внушительного вида исходит ощущение опасности. Он никогда не был фанатом пустой болтовни – слова не его любимое оружие. Вместо этого он зарабатывает на жизнь, выполняя обязанности силовика. У него сплошные мускулы и угрожающее выражение лица, которое привело бы меня в ужас, если бы я не знала, что в глубине души он очень милый.
Дядя Джованни чувствует себя в безопасности, когда Марко прикрывает его, поэтому он насмешливо фыркает на Никколо.
— Это имеет к ней такое же отношение, как и к тебе. — Он смотрит мимо Ника, чтобы встретиться взглядом со мной. — Твой отчим – проблема, Крис.
— Какая проблема? — Осторожно спрашиваю я, добираясь до последней ступеньки лестницы.
Джованни пытается войти внутрь, но резко замирает, когда Никколо поднимает руку в решительном жесте, останавливая его.
От этого жеста раздражение вспыхивает в глазах Марко. Теперь его руки сжимаются в громоздкие, мощные кулаки. Напряжение в комнате ощутимо, каждый мужчина молча утверждает свое превосходство над другим.
Никколо замечает реакцию Марко и смотрит мимо Джованни.
— Что? — Рявкает он. — Хочешь испытать меня, придурок? — Думаю, у моего отчима явное желание умереть.
— Ник, — мягко говорю я, — впусти их внутрь. Мы можем поговорить. Они – моя семья.
Он вспыхивает от этого замечания, и я знаю, о чем он думает. Что касается семьи, то им всегда было наплевать на меня. Но Никколо бросает один взгляд на мое лицо и смягчается.
— Ладно, — рычит он Марко и Джованни, — но если кто-нибудь из вас разозлит меня, я дам вам по башке.
Джованни закатывает глаза, проходя в дверь. Он чувствует себя как дома, снимает пиджак и вешает его в шкаф для верхней одежды рядом со входом.
— Это я должен был дать тебе по башке. — Он забирает пиджак брата и вешает его рядом со своим. — Я в Канзас-Сити. В сотне миль отсюда, — объясняет Джованни. — Так скажи мне, какого хрена я слышу слухи о вас двоих?
У меня от шока отвисает челюсть.
— К-какие слухи?
Он захлопывает дверцу шкафа.
— Слухи о том, что вы двое дурачитесь, — лаконично объясняет Джованни. — Ты – самая ценная девственница в семье. Думаешь, теперь какой-нибудь мужчина вообще захочет тебя?
Внезапное, тошнотворное чувство поражает меня, как удар под дых. Клянусь, у меня сердце уходит в пятки, и я не знаю, то ли это из-за того, что мои дяди думают, что я девственница, то ли из-за слухов, что у моей семьи на меня планы, в которые Никколо не входит.
— Мы устали от слухов, Кристин. Мы здесь, чтобы разобраться с ними раз и навсегда.
Глава 24
Кристин
Никколо сжимает кулаки, и по тихой гостиной разносится хруст костяшек.
— Начинай говорить, Лукателло, — приказывает он, нетерпеливо расхаживая туда-сюда.
Джованни и Марко обмениваются взглядами, явно что-то скрывая от нас. Их глаза искрятся озорством, усиливая мое любопытство. Губы Джио растягиваются в лукавой улыбке, когда он насмехается:
— Думаю, мне понравится, если ты будешь умолять, Терлицци.
Инстинктивно я делаю шаг вперед, становясь между отчимом и дядями, чтобы предотвратить жестокую конфронтацию.
— Стой, — шиплю я Никколо. — Оно того не стоит. — Я чувствую напряжение в его мышцах, а глаза пылают гневом.
— Послушай свою падчерицу, Никколо, — ухмыляется Джованни. — Я могу натравить на тебя Марко и решить все свои проблемы. Ты этого хочешь?
Руки Никколо сильнее сжимаются в кулаки, когда он хрустит шеей.
— Переходи к делу, пока ты не заставил меня сделать то, о чем я потом буду жалеть.
Джованни небрежно закидывает ноги на кофейный столик, притворяясь расслабленным. Но под маской его лица скрывается змея, готовая нанести удар. Его вытянутая поза скрывает беспокойство.
— Думаю, я был бы более расположен к разговору, если бы выпил. Я знаю, что ты разбираешься в бурбоне, Никколо. Почему бы тебе не налить мне стаканчик?
Прерывая растущее напряжение, я делаю шаг вперед, призывая Джио рассказать о цели своего прихода сюда без предупреждения.
— Джио, пожалуйста, просто скажи мне, зачем ты пришел сюда.
Мой дядя закатывает глаза.
— Ты слишком мила, Крис. И слишком добра к этому ублюдку, который больше не является твоим отчимом.
Никколо снова расхаживает по комнате, не сводя глаз с моего дяди.
— Принято к сведению. — Я смущенно скрещиваю руки на груди. — Почему ты здесь? — Я знаю, что они хотят опровергнуть слухи, которые до них доходят, но как они планируют это сделать?
Джованни потягивается, и его непринужденное выражение исчезает, сменяясь беспокойством.
— Твой дед устроил тебе брак.
Мое тело резко холодеет, а в глазах начинает темнеть. Я тянусь за чем-нибудь, что могло бы меня удержать, и нахожу руку Никколо. Он шепчет мне на ухо, но его слова тонут в шуме волн, разбивающихся о невидимое море.
Кажется, что время остановилось, пока я пытаюсь вернуть себе самообладание. Кто-то щелкает пальцами перед моим лицом, привлекая внимание. Это Джованни, стоящий передо мной, вовлеченный в мелкий спор с Никколо. Они препираются, как дети, их спор заглушает мои собственные мысли.
— Нет, — бормочу я, мой голос набирает силу, когда я отталкиваю Никколо и Джованни. — Остановитесь. Нет. — Решимость берет верх. — Я не готова.