Мой дядя выпрямляется во весь рост.
— Если ты можешь трахаться со своим отчимом, то сможешь выйти замуж за Кастильоне.
В оцепенении я пытаюсь отступить назад, но понимаю, что натыкаюсь на диван.
— Я не могу. Нет, — заявляю я, пытаясь изобразить храбрость на лице. — Ты не можешь заставить меня выйти замуж за кого бы то ни было, дядя.
Маска ярости искажает черты лица Джованни, когда он делает шаг вперед. Прежде чем я успеваю среагировать, его рука быстро взлетает, нанося жестокий удар слева по моему лицу. От силы удара моя голова откидывается назад, а череп пронзает жгучая боль.
— Вот тут ты ошибаешься, Кристин. Я отвечаю за эту семью, и ты обязана слушаться старших, когда они знают, что для тебя будет лучше.
Слезы жгут мне глаза, но я не хочу доставлять ему удовольствие видеть, как я плачу. Рука Никколо нащупывает мою поясницу, а другая нежно проводит по моей распухшей щеке.
— Ты в порядке?
Джованни щелкает пальцами, и через секунду Марко оттаскивает Никколо от меня.
— Придержи его, Марк, — приказывает Джио.
Он делает шаг вперед и хватает меня за подбородок. Его пальцы, впивающиеся в мою недавно ушибленную щеку, заставляют меня вздрогнуть; от его ледяного взгляда, когда он смотрит мне в глаза, у меня мурашки бегут по спине.
— Сама заварила кашу, теперь сама и расхлебывай. Этим летом ты выйдешь замуж за Рокко Кастильоне. Это будет радостное событие для Лукателло. Это укрепит союз между нашими семьями. А когда Фаусто Терлицци умрет, — он оглядывается на Никколо и ухмыляется, — Кастильоне обратятся к нашей семье, чтобы найти замену консильери.
— Не смей произносить имя моего отца своим поганым ртом, Лукателло. — Никколо кипит от ярости. Если бы Марко не держал его, Ник разорвал бы Джованни на части.
Дядя отталкивает меня от себя, и его пальцы на мгновение впиваются в мою покрытую синяками плоть.
— Ты должен винить в этом только себя, Ник. Если бы ты позволил Крис уехать со мной после смерти Катерины, ты бы не думал, что тебе сойдет с рук трах с кем-то, кто тебе не принадлежит. Теперь семья Лукателло вынуждена выдать ее замуж за силовика с печально известной историей жестокого обращения со своими женами. Да, женами, — подчеркивает Джованни с жестокой усмешкой. — Первые две погибли от его рук, когда пытались сбежать. Третья покончила с собой. Так что, если ты знаешь, что для тебя хорошо, — он свирепо смотрит на меня, — ты будешь послушной маленькой женой Рокко.
Никколо бьет Марко локтем в живот, но тот лишь хмыкает и крепче сжимает руку.
— Ты добровольно выдашь свою племянницу замуж за известного женоубийцу?
Джованни смотрит мне в глаза, убеждаясь, что я понимаю, что он собирается сказать.
— Я бы убил Кристин голыми руками, прежде чем позволил бы ей и дальше порочить имя семьи с такими, как ты, Терлицци.
У меня перехватывает дыхание, страх сковывает голосовые связки. Не в силах произнести больше ни слова, я выбегаю из комнаты. Я хватаюсь за ручку входной двери и бегу до тех пор, пока мой дом не скрывается из виду. Но даже несмотря на то, что он теперь вне поля зрения, я все равно прячусь за кустом и достаю телефон, чтобы позвонить своей лучшей подруге.
— Кей, мне нужно, чтобы ты заехала за мной. Случилось кое-что плохое.
На протяжении всей поездки до Манхэттена Кей говорит со мной, ее голос – надежный якорь в шторме хаоса и неразберихи. Она дает мне утешение и чувство безопасности среди суматохи.
В этом мире постоянных перемен Кей – моя единственная непоколебимая константа. Я никому так не доверяю, как ей; она проведет меня сквозь эту тьму.
Глава 25
Никколо
Кристин выбегает из комнаты прежде, чем я успеваю ее остановить. Когда мы слышим, как открывается входная дверь, Джованни смеется.
— Она милая девушка, но похожа на свою мать, — говорит он, закатывая глаза. — Она увела у Франчески этого ирландского хмыря, а потом ее пришлось силой вести к алтарю.
Катерина никогда не рассказывала мне о своем первом браке, но все мы слышали слухи. Франческа Лукателло должна была выйти замуж за Лиама Бирна, сына известного ирландского гангстера. Мой отец называл Лукателло глупцами за то, что они хотели укрепить свою семью, заключив брак вне итальянских традиций. В конце концов, Катерина соблазнила Лиама в ночь перед его свадьбой, и они вдвоем сбежали. Их роман закончился свадьбой по залету, и все, кто был там, помнят, как Катерина плакала, произнося свои клятвы. Десять лет спустя он бесследно исчез, и о нем больше никогда не слышали.
— Отпусти его, — приказывает Джованни своему брату, указывая на меня. Через секунду Марко отпускает меня.
Я вытягиваю руки перед собой, бормоча себе под нос об их грубом поведении.
— Заткнись, — пренебрежительно рявкает Джованни. Он подходит к бару, расположенному в углу роскошной гостиной, и наливает себе щедрую порцию скотча. Жидкость льется в стакан, ее янтарный оттенок поблескивает в мягком свете раннего утра. — В любом случае, это ты во всем виноват, — утверждает он с оттенком горечи в голосе. — Ходят слухи, что тебя видели с ней в каком-то танцевальном клубе колледжа несколько недель назад.
Приступ паники сжимает мою грудь. Черт. Ночь в Red Dawg. Я думал, мы были в безопасности, потому что никого не узнал.
— Ты следишь за ней или за мной? — Спрашиваю я, внезапно чувствуя себя параноиком.
Марко подражает действиям брата и тоже берет себе выпивку. Джованни наблюдает за ним с непринужденным интересом.
— Неправильный вопрос, Ник. Я не должен был следить ни за кем из вас.
В один прекрасный день Джованни сболтнет лишнего не тому человеку и в конечном итоге его убьют. Молю Бога, чтобы я был в комнате, когда это произойдет.
— Так почему тогда ты следишь за нами?
Джованни быстро глотает дорогой скотч, смакуя его вкус на губах, когда он причмокивает. Звук эхом разносится по коридорам особняка, неся с собой зловещую атмосферу, от которой кровь стынет в жилах.
— Потому что странно, что ты хотел оставить себе падчерицу после того, как она перестала быть твоей падчерицей по закону.
— Все это началось три года назад?
— Именно так, — подтверждает Джованни. — Ты должен был заставить ее приехать в Канзас-Сити. Она должна была выполнить свой долг. Вместо этого ты держал ее здесь и забивал ей голову ерундой. Она думает, что свободна, но на горьком опыте узнает, что это не так. Она – Лукателло, и ее будущее было определено со дня зачатия.
Меня охватывает отвращение от того, как Джованни бездушно относится к свободе Кристин.