— Я знаю, ты думаешь, что это единственный выход, но это не так. Ты можешь выйти за меня замуж.
Она качает головой, яростно отвергая мое предложение.
— Они убьют тебя. Если не Джованни, то Марко. Или, чтобы сохранить руки чистыми, они пошлют одного из своих людей, чтобы сделать эту работу. Я не могу потерять тебя, свою свободу и быть замужем за убийцей. Я все обдумала, Ник, и мне придется выбрать наименее болезненный из двух вариантов.
— Разве потеря тебя не причинит мне боль? — Возражаю я, борясь со сложной смесью эмоций.
Кристин тяжело вздыхает, словно сожалея о том, что начала этот разговор.
— Потерять тебя будет тяжело, но, по крайней мере, ты останешься жив. Это самое главное. Однажды ты найдешь кого-нибудь другого. Ты будешь жить дальше, когда я уйду.
Я беру ее руку и подношу к губам, нежно целуя кожу.
— Дай мне несколько недель. Я позабочусь об этом. Я уже поговорил с Данте, и мы что-нибудь придумаем.
Она прикусывает нижнюю губу, оставляя едва заметный след от зубов на персиковой коже.
— Я не хочу, чтобы твоя семья была вовлечена в это, Ник. Не хочу, чтобы твои братья пострадали.
— С ними все будет в порядке, — успокаиваю я ее, мой голос мягкий, но решительный. — Просто дай мне несколько недель. Если мы не сможем найти решение и единственным выходом для тебя будет отпустить меня, я пойму. Но я не отпущу тебя без боя. Если мне придется поклясться в верности семье Лукателло и заплатить за тебя огромные деньги, я это сделаю. Я готов на все ради тебя, Кристин.
Ее плечи опускаются, словно с них сняли тяжесть; кажется, мои слова доходят до нее.
— Мне страшно. Я боюсь, что этот план может не сработать, и кто-то пострадает.
Кто-то определенно пострадает, но это буду не я.
— Перестань волноваться. Я обещаю, что все будет хорошо.
Через секунду звонит мой телефон, прерывая нас. Я хочу проигнорировать его, но Кристин велит мне ответить.
Достав устройство из заднего кармана, я проклинаю себя за то, что не выключил его, когда знал, что Кристин будет здесь. Но на экране я вижу имя Данте. С надеждой я отвечаю, думая, что он, возможно, нашел решение после нашего разговора в субботу вечером.
— Привет. Я с Кристин. Как дела? — Улыбаюсь я ей, включив громкую связь, чтобы мы оба могли слушать. — Ты нашел решение ее проблемы?
Данте отвечает медленнее обычного, и мне кажется, что на его плечах лежит тяжелый груз, который не дает ему покоя.
— Ник, папа умер.
Кристин прикрывает рот, глаза ее расширяются от ужаса.
Я хмуро смотрю на экран телефона, хотя мой брат меня не видит. Негодование и облегчение смешиваются в горько-сладкий коктейль.
— Я перезвоню тебе, — резко говорю я.
— Ник, мы должны... — но я обрываю его на полуслове, вешая трубку.
— Мой отец мертв, — объявляю я вслух, хотя Кристин слышала не только меня, но и моего брата. В гневе я дюжину раз желал ему смерти. Но теперь его нет, и я испытываю странную смесь эмоций.
— Ник, — выдыхает Кристин, ее голос наполнен сочувствием, — я так сожалею о твоей потере.
На минуту я совершенно забываю о проблемах Кристин и погружаюсь в свои собственные. Говорят, беда не приходит одна.
— Наверное, тебе лучше уйти. Мне… мне нужно позвонить ... — Запинаюсь я.
Кому я собираюсь позвонить? Мои братья – мои лучшие друзья и мои злейшие враги. Они единственные, кому я бы позвонил; единственные, кто понял бы мои сложные чувства.
Наклонившись вперед, Кристин прижимается губами к моей щеке.
— Я проверю тебя позже, хорошо? Я люблю тебя, Ник.
Еще двадцать четыре часа назад эти слова значили бы для меня все, но теперь они звучат в моем сознании подобно далекому эху, отражающемуся от стен Большого Каньона.
Забавно, как трагедия может все изменить.
Глава 29
Никколо
Моя сестра Люция живет в Топике19, но даже она приходит в Grey Goose, чтобы оплакать потерю нашего отца.
— Врачи не уверены, что произошло, — объясняет Данте, на его лице написано недовольство. Мрачное выражение говорит о том, что объяснения доктора не произвело на него впечатления. — Пару дней назад Фаусто проснулся в крайне тяжелом состоянии. Он сообщил, что отравился в ресторане, который посещал накануне. Но к вечеру его телохранитель забеспокоился, потому что от рвоты он был слишком истощен и не мог стоять. Мужчина уговорил Фаусто сесть в машину и отвез его в больницу.
Я делаю глоток виски с колой, успокаивающее жжение скользит по моему горлу, пока я жду, когда упадет бомба. Фаусто Терлицци умер не от пищевого отравления; кажется невозможным, чтобы человек, который мучил меня всю жизнь и укорял за то, что я выбрал другой путь, сдох от какой-то плохой рыбы.
— Когда он попал в больницу, было установлено, что у него сильное обезвоживание. Вот тут-то хронология событий становится немного туманной, — вздыхает Данте. — Одна медсестра сказала, что поставила Фаусто капельницу от обезвоживания, а другая – что поставила ему капельницу, чтобы справиться с тошнотой и рвотой. Однако в какой-то момент он якобы вырвал капельницы и ушел. Нет никаких документов, подтверждающих, какие лекарства дали Фаусто. Я сказал больнице, что подам в суд за халатность.
— Но что произошло после того, как отец покинул больницу? — Хмурюсь я, пытаясь осмыслить цепочку событий.
Данте качает головой, и в его взгляде читается явная усталость.
— Телохранителя нигде не было, поэтому Фаусто попытался сам доехать домой. Он погиб по дороге, врезавшись в ограждение. К счастью, в аварии больше никто не пострадал, но полицейские выдвинули обвинения о неосторожном вождении и вождении в нетрезвом виде. По-видимому, в его организме была чертова тонна наркотиков.
Моя обычно сдержанная сестра с недоверием фыркает в стакан с газировкой.
— Да неужели. Отец даже аспирин не принимает, когда у него болит голова. Не может быть, чтобы он находился под воздействием чего-либо.
— Об этом я и думал, — соглашается Данте, кивая. — Мы провели собственное вскрытие, и токсикологический отчет показал наличие в его организме бензодиазепинов, метадона, пропоксифена и фенциклидина.
Сальваторе переходит к делу раньше Данте, в его голосе слышится подозрение.
— Отца накачали наркотиками.
Мой мозг работает как-то заторможенно. Не знаю, то ли это алкоголь, то ли шок, но мои мысли отказываются работать с привычной скоростью. Пока мои братья обмениваются идеями, Люция спрашивает:
— А как насчет Крисси, или как там зовут дочь твоей покойной жены?