— Как будто его неподобающего поведения по отношению к официантке было недостаточно, — начинаю я, и мой голос полон горечи, — у него хватило наглости сказать мне, что я не могу... — Слова застревают у меня в горле, и я не могу их произнести.
Чувствуя мое беспокойство, Кей придвигается ближе, садится рядом со мной на кровать и поглаживает мою руку мягкими, успокаивающими движениями.
— Ты не можешь что? — Мягко спрашивает она.
Я еще не произносила эти слов вслух. Я думала о них без остановки, но не озвучивала приказ дяди. Мне приходится заставить себя произнести их, хотя сердце бешено колотится в груди.
— Он сказал, что в июне я выхожу замуж и должна переехать в Канзас-Сити.
Она удивленно вскидывает брови.
— Ч-что? — Кей перестает гладить мою руку, но ее ладонь остается на моем бицепсе. — А как же твое образование? А как же я?
Я уже несколько дней перебираю в голове эту историю, пытаясь понять, какие последствия повлекут за собой слова Джованни. И до сих пор не могу понять.
— Не знаю, — я падаю на кровать, чувствуя себя ужасно беспомощной. — Не думаю, что кого-то это волнует.
— Меня это волнует! — Кей сверкает глазами. — Джованни не может заставить тебя выйти замуж за тирана и уехать. Неужели Никколо ничего не может с этим поделать? Он оставил тебя здесь, когда твой дядя хотел, чтобы ты переехала несколько лет назад. Может ли он что-нибудь сказать? Он должен быть в состоянии остановить это.
Слезы жгут мне глаза, и я изо всех сил пытаюсь сморгнуть их.
— К сожалению, Ник – часть проблемы. Джованни делает это, потому что мы с Ником вроде как вместе.
— Что?! — Ее голос повышается на октаву. — И ты мне не сказала?!
Термин "встречаемся" слишком расплывчат.
— Мы не встречаемся как пара или что-то в этом роде, — объясняю я. — Но, наверное, Джованни слышал, что мы были вместе в Red Dawg. И, возможно, у него есть шпион в классе Ника, потому что он знает о том, что Ник попросил меня остаться после уроков, чтобы поболтать. До Джио доходили слухи о нашем поведении, и отчасти поэтому все это происходит.
Кей выглядит ошеломленной, и я думаю, это также потому, что я не рассказала ей о масштабах моих отношений с Никколо. Однако она не кричит на меня за то, что я храню секреты. Вместо этого она сжимает мою руку и говорит, что мы позаботимся об этом.
— Мы не можем позволить твоему дяде сделать это. Это должно быть незаконно. Мы можем обратиться в полицию или...
Но я прерываю ее, прежде чем она закончит свою мысль.
— Мы не можем обратиться в полицию, Кей. Джио честно признался мне, что он подчиняется своим собственным законам, а не тем, которые придуманы нашим обществом. Если я обращусь в полицию, случится что-то плохое. Я просто знаю это.
— Мы включим тебя в программу защиты свидетелей, — решает Кей. — Он не может угрожать тебе, Крис. Как ты этого не понимаешь?
А как она этого не понимает? Я отказываюсь от ее предложения не потому, что пытаюсь набить себе цену; я отказываюсь, потому что другого выхода нет.
— Помнишь, Малкольм сказал, что разрушит твою карьеру еще до того, как она начнется? Почему ты ему поверила?
Застигнутая врасплох сменой темы, Кей, запинаясь, отвечает.
— Он богат. У него есть деньги и связи, чтобы исключить меня из юридической индустрии еще до того, как я закончу учебу.
— Именно так, — объясняю я, чувствуя всю серьезность ситуации. — Может, Джованни и не обладает богатством Малкольма, но у него есть влиятельные связи. Вот почему я не могу обратиться в полицию. Я могу оказаться в еще худшей ситуации, чем сейчас.
Кей открывает рот, чтобы возразить, но быстро закрывает его. Несколько минут мы сидим в тишине, изредка эхо смеха из коридоров нарушает напряжение.
— Я обратилась за помощью к Данте Терлицци, — тихо признаюсь я.
— К брату Никколо? — спрашивает она, нахмурив брови. — Что он может сделать?
Я пожимаю плечами, потому что, честно говоря, не знаю. Может, он сможет переубедить Джованни. Может, у него больше власти, чем у Ника. Я не понимаю, как все устроено; просто знаю, что если кто-то и сможет меня защитить, то это будет он.
— Боже, это отстой, — стонет Кей. — Я думала, что наконец-то стать взрослыми и уехать подальше от Манхэттена будет весело.
— Как говорится, хорошо там, где нас нет или что-то в этом роде. — На мгновение мы смеемся, и кажется, что все будет хорошо.
Глава 37
Никколо
Я не украшал дом к Рождеству с тех пор, как скончалась Катерина.
Я помню первый год, когда женился на ней. Кэт и Кристин провели все выходные, спуская коробки с чердака. Каждый раз, когда я думал, что они закончили, появлялась новая коробка. За считанные часы дом превратился в зимнюю страну чудес.
Слои мерцающего искусственного снега покрывали каждую поверхность, в то время как аромат свежесрубленной сосны наполнял каждую комнату. На елках, установленных на каждом этаже, мерцали искрящиеся огоньки, отбрасывая теплое сияние по всему дому. Даже лестница была украшена праздничной мишурой и изящными орнаментами, что придавало дому еще более праздничную атмосферу.
Мои родители не очень-то любили праздники, когда мы были детьми. В воскресенье после Дня благодарения мы поставили в гостиной всего одну елку. Мы, дети, по очереди вешали украшения на нее, пока не кончилось свободное место. И на этом все. В доме не играла рождественская музыка и не было украшений, разбросанных по шкафам на кухне. На Рождество мы получали единственную елку и подарки; затем праздники заканчивались.
Но в этом году я попытался воссоздать дух Рождества. Мое сердце болело от потери и тоски, и мне нужно было чем-то занять свои мысли.
Я начал с того, что повесил венок на входную дверь. Яркие красные ягоды и пышная зелень мгновенно добавили праздничного настроения. Затем я аккуратно развесил ароматные нити гирлянды вдоль перил крыльца.
Медленно, но верно я принес коробку с украшениями и разбросал их по всему дому. Миниатюрная трехфутовая елка, украшенная сверкающими огнями, стоит на кухне. Светильники обрамляют окна снаружи дома. Над камином висит фотография в рамке, на которой запечатлено то счастливое Рождество, которое я провел с Катериной и Кристин до того, как заболела моя жена.
Это немного, но поднимает мне настроение, пока я проживаю декабрь. В промежутках между часами, проведенными за изучением семейной политики, чтобы лучше понять свою роль в династии Терлицци, и разговорами с Данте о том, как решить проблему предстоящего брака Кристин, я чувствую, что задыхаюсь. Все это грузом лежит на моей душе, словно тяжелый якорь, который может утянуть меня на дно, прежде чем я пойму, чего от меня ждут и чего я хочу достичь.