Я благодарен Рождеству за то, что оно дает мне передышку от всего этого. Данте проведет этот день с женой, а мои холостые братья и сестра возьмут неделю отпуска, чтобы отправиться в круиз с выпивкой.
Вчера вечером я написал Кристин, и она сообщила, что будет здесь рано. Я просыпаюсь ни свет ни заря в ожидании ее приезда. Ранним утром, когда делать особо нечего, я решил включить рождественский фильм в гостиной и поставить ветчину в духовку. Я не планировал устраивать большой пир для нас с Кристин. Хотя я уверен, что моя семья с радостью бы съела остатки, я не хочу тратить следующие три дня на поиски рецептов бутербродов и супов с ветчиной.
Когда наступает 9:00 утра, Кристин пишет, что она уже в пути. Я несколько минут меряю шагами гостиную, ожидая ее прихода, но чувствую, что вот-вот вылезу из кожи. Я встревожен, и не знаю почему.
Я перехожу в комнату, где в углу стоит рояль, на котором когда-то играла Катерина. Призрак наших воспоминаний ускользает из комнаты, когда я подхожу к скамье.
Когда-то давно мы вдвоем сидели здесь в конце долгого дня и играли вместе. В те времена, когда я думал, что смогу полюбить ее; в те времена, когда жизнь была проще.
Я сдуваю тонкий слой пыли с поверхности и сажусь на скамью. Разминая пальцы, я переношусь в то время, когда мне было десять лет, и родители заставляли меня учиться играть на инструменте. Данте был музыкальным вундеркиндом, и наша учительница по фортепиано хвалила его при каждом удобном случае. Мне потребовалось больше времени, чтобы научиться играть, и меня возмущало постоянное сравнение со старшим братом.
Но мне уже не десять лет. Когда я нажимаю пальцами на клавиши, проходит минута, прежде чем все возвращается на круги своя. Первые несколько нот звучат тихо, но с каждым ударом становятся все увереннее. Я вспоминаю первую композицию, которую мне удалось довести до совершенства, Für Elise. Мышечная память словно ведет меня по ней.
Я перестал играть на пианино, когда мне было пятнадцать, к большому разочарованию отца, хотя ему всегда нравилось, когда для него играл Данте. На нашей свадьбе Катерина безупречно исполнила Can't Help Falling In Love With You, и это вдохновило меня снова взяться за инструмент. Но ненадолго; в итоге она сильно заболела и больше не могла вставать с постели.
Где-то на середине Moonlight Sonata медленно открывается входная дверь. Мои пальцы замирают на клавишах, когда я поднимаю взгляд и вижу Кристин, стоящую в дверном проеме, освещенную утренними лучами солнца. Улыбка на ее лице трогает струны моего сердца.
— Я и забыла, что ты играл, — объявляет она, когда я резко останавливаюсь на середине композиции.
Я снова разминаю пальцы.
— Давно не играл. Последний раз, кажется, с твоей мамой. — Возможно, мне не стоит упоминать Катерину. Это проливает свет на природу наших отношений: две души, сведенные вместе волею случая и при невероятных обстоятельствах.
Кристин закрывает за собой дверь и задвигает засов, отгораживая нас от внешнего мира.
— Мама пыталась учить меня, когда я была маленькой, это не увенчалось успехом. У меня не хватало терпения учиться. Мне нравилось пианино, только когда на нем играла она.
Зная Катерину, она бы не расстроилась, если бы ее дочь решила бросить обучение игре на музыкальном инструменте. Однажды мой отец избил меня за то, что я сказал, что не хочу учиться играть The Nutcracker March на его рождественских торжествах. Мы выросли очень непохожими друг на друга, поэтому нам так хорошо вместе.
Семья, которую мы создадим вместе, будет отражением ее, а не моей. Наши дети будут расти в окружении двух преданных родителей, которые будут любить их всем сердцем. Мы не будем навязывать детям строгих правил или ожиданий, за исключением ежегодной традиции делать на Рождество трогательные семейные фотографии в одинаковых фланелевых пижамах. Наш дом будет наполнен теплом и любовью, станет нашим надежным убежищем, где наша семья сможет расти и процветать.
— Садись, — похлопываю я по скамье рядом с собой. — Нам нужно поговорить.
Она ставит сумку у входа и подходит, устраиваясь рядом со мной на скамье у фортепиано.
— Если ты собираешься учить меня игре на фортепиано, то тебе больше повезет, если ты научишь рыбу ездить на велосипеде. Мои руки абсолютно безнадежны.
Катерина умела вязать и шить; Кристин же никогда не была мастерицей рукоделия. Но сравнивать их двоих несправедливо. Я был вынужден жениться на Катерине, чтобы угодить своей семье; я хочу быть с Кристин, потому что она заставляет меня чувствовать, что все возможно.
— Вообще-то, я не очень люблю кататься на велосипеде, так что, может быть, ты просто согласишься послушать, — предлагаю я с дразнящей ухмылкой.
Она кладет голову мне на плечо.
— С удовольствием.
За последние несколько недель мы с Данте обсудили дюжину различных способов спасти ее от брака с Рокко Кастильоне. Я по-прежнему за то, чтобы убить Рокко или Джованни, но мой брат сказал, что обе идеи приведут к войне, к которой семья Терлицци не готова.
Мои пальцы грациозно скользят по гладким клавишам из черного дерева и слоновой кости, каждая нота Moonlight Sonata наполняет комнату своей меланхоличной мелодией, когда я продолжаю с того места, на котором остановился.
— Думаю, нам следует пожениться.
Тело Кристин напрягается рядом с моим, но она не отвергает предложение.
— А что, если Джованни пошлет Марко убить тебя?
Я пожимаю плечами, продолжая играть композицию. Я совершаю ошибку, за которую два десятилетия назад на меня накричал бы отец, но Кристин этого даже не замечает.
— Мы планируем сделать Джованни предложение, что-то вроде приданого, — объясняю я. — Данте считает, что 25 000 долларов недостаточно, чтобы переубедить Джио, и я думаю, что он прав. Но мы сделаем ему предложение, и если он откажется, то потратим эти деньги на организацию самой роскошной свадьбы в этом районе штата Миссури.
На ее губах появляется легкая, едва заметная улыбка; я чувствую, как уголки ее губ приподнимаются, когда она прижимается к моему плечу.
— Экстравагантная свадьба спасет тебя от попыток Джованни убить тебя?
— Да, это будет страховкой, — объясняю я. — Чем масштабнее свадьба, тем сложнее твоим дядям будет избежать наказания за убийство. Если мы сможем устроить шоу для семей Среднего Запада, мое убийство обернется против Джованни. Они потребуют возмездия за мою смерть, и это будет концом семьи Лукателло.
Напряжение в ее теле нарастает подобно тому, как затягивается петля на шее наших врагов. Данте предупредил меня, что труднее всего будет убедить Кристин согласиться с планом, потому что она ценит свою независимость.