— Могу ли я продолжать учиться в университете? — Тихо спрашивает она.
Я прекращаю играть на середине мелодии.
— Конечно, можешь. Почему нет?
Кристин убирает голову с моего плеча, но отказывается смотреть на меня. Вместо этого она стучит пальцем по клавишам перед собой, проверяя ноты. Скамья для фортепиано скрипит под ее весом, когда она слегка двигается, глубоко сосредоточившись.
— Джованни сказал, что когда я выйду замуж за Рокко, мне придется переехать в Канзас-Сити, и я не смогу вернуться в колледж.
— Что? — Резко спрашиваю я. — Когда он это сказал? Когда ты с ним разговаривала?
Она не поднимает взгляда, чтобы посмотреть на меня.
— Как раз перед экзаменами. Он был в городе, поэтому я попросила его встретиться за обедом.
Костяшки моих пальцев белеют, когда я сжимаю руки в кулаки, а ногти впиваются в кожу ладоней. Желание в отчаянии ударить ими по клавишам почти непреодолимо, но я заставляю себя не шевелиться.
— О-он сказал, что мы можем делать все, что захотим. Мы могли бы быть вместе, — шепчет она с отчаянием в голосе. — Мы могли бы быть вместе следующие несколько месяцев. Я все равно тебе наскучу. Когда наступит июнь, ты будешь только рад, что Рокко заберет меня. Затем, — она делает паузу. Кристин прочищает горло от нахлынувших эмоций. — Затем мне не пришлось бы беспокоиться о том, что я стану вдовой в 19 лет. Я не хочу, чтобы мои дяди причинили тебе боль, Ник. Я обменяю свою свободу на твою жизнь, если Джованни этого хочет.
Уязвимость в ее голосе разрывает мое сердце на части. Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, сажая на колени. Но мне все равно кажется, что мы не настолько близки, как хотелось бы.
— Послушай меня, dolcezza, — шепчу я, — я не позволю тебе сделать это. Я не позволю тебе обменять свою свободу на меня. Ты не пешка в их извращенной игре. Ты – мое сердце и моя душа, и я не позволю им забрать тебя у меня.
Она напрягается в моих объятиях, и я продолжаю.
— Ты мне никогда не наскучишь, Кристин. Ты для меня все. Больше, чем биение моего сердца, больше, чем кровь в моих венах. Я не могу – нет, не хочу – представлять свою жизнь без тебя.
Мои руки обхватывают ее лицо, вытирая слезы, которые начали катиться по ее щекам.
— Я не позволю тебе стать жертвой. Ни ради меня, ни ради кого бы то ни было. Будь я проклят, если позволю Джованни или кому-либо еще диктовать нашу судьбу. Я выбираю тебя, и я выбираю нас. Невзирая на последствия.
В момент безрассудства я завладеваю ее губами с настойчивостью, отражающей интенсивность моих эмоций. Этот поцелуй – не нежное обещание; это пылкое подтверждение моей любви к ней. Наши рты сливаются воедино, языки танцуют в пламенном объятии, передающем мой голод по ней. Когда мы отстраняемся друг от друга, пытаясь перевести дыхание, я прижимаюсь своим лбом к ее.
— Мы справимся с этим вместе. Я найду способ изменить нашу судьбу и противостоять тому, что твой дядя пытается навязать нам. Обещаю.
Глава 38
Никколо
6,5 Недель спустя • 10 февраля
— Массовое убийство в День Святого Валентина в 1929 году – самое печально известное из всех бандитских убийств в Соединенных Штатах. — Приглушенные крики эхом разносятся по заброшенному зданию, пока я шагаю из одного конца в другой. — Семеро членов чикагской банды были выстроены в гараже и расстреляны более чем 90 пулями из автоматов, дробовиков и револьвера. Четверо мужчин, которые выполняли эту работу, были одеты как полицейские.
Когда я проснулся этим утром, то подумал о том, чтобы попросить Данте достать мне полицейскую форму для завтрашнего мероприятия. Но Джованни разрушил наши планы.
Вместо этого мне пришлось довольствоваться свадебным костюмом с тщательно завязанным двойным виндзорским узлом, лацканами, аккуратно сложенным платком в нагрудном кармане и парой дорогих запонок, доставшихся мне от отца. Всего несколько часов назад я надевал его, поклявшись любить Кристин до конца наших дней. А теперь он весь в крови.
— Люди думают, что Аль Капоне заказал убийство. Ты знал об этом? — Я резко поворачиваюсь в своих поношенных парадных туфлях. На носках остались потертости от нашей драки на парковке. — Мне кажется, это то, что следовало бы знать.
В центре комнаты сидит Джованни, привязанный к металлическому стулу. Его костюм, в котором он был на свадебном приеме, был снят и порван. Галстук, который был на нем, теперь служит кляпом, заглушающим его аргументы. Из пореза над бровью сочится кровь. Я намеревался доставить его сюда целым и невредимым, но возникли непредвиденные осложнения, когда нас выгнали с приема.
— Говори громче, Джованни, — кричу я ему, и мой голос эхом отражается от стен пустой комнаты. — Я тебя не слышу.
Данте хихикает в углу. Он прислонился к стене рядом с подвешенным Марко. Пара цепей, обмотанных вокруг его запястий, делает его беспомощным. Каждый раз, когда Марко проявляет проблеск беспокойства, Данте наносит ему отмеренный удар в живот, усугубляя его мучения.
— Я крайне разочарован тем, что ты не знаешь предысторию нашего дела. Ты, — указываю я на него металлической бейсбольной битой, которую держу в руках, — участвуешь в этом дольше, чем я.
Джованни выглядит убийственно. Если бы он не был связан, то вцепился бы мне в горло. К несчастью для него, Лучано на прошлой неделе снял гипс.
Лучано, мой младший брат, которому Джованни решил преподать урок, заклеймив его гербом Лукателло.
Лучано, настоящий бойскаут братьев Терлицци, обладатель специального значка за умение завязывать узлы. Джованни не встанет со стула, пока мы ему не разрешим.
Я киваю в сторону Сальваторе.
— Вынь кляп.
Сэл подходит к Джованни и присаживается на корточки, чтобы оказаться на уровне его глаз.
— Если ты меня укусишь, я выбью тебе зубы, — предупреждает Сальваторе, хватая галстук, зажатый во рту Джованни, и постепенно вытаскивая его.
К его чести, Джованни не кусает моего брата. Он ждет, пока Сальваторе бросит пропитанный слюной галстук ему на колени, и только потом плюет на него.
Мой брат поднимает руку, чтобы вытереть слюну со своего лица, и бесстрастно размазывает ее по некогда безупречно белой рубашке Джованни.
— Animale del cazzo. Pagherai per quello che hai fatto. — Гребаное животное. Ты заплатишь за то, что сделал.
— Иди к черту, — Джованни свирепо смотрит на Сальваторе, а затем обращает свое внимание на меня. — И пошел ты, Терлицци. Когда я выберусь отсюда...