— Если я не ошибаюсь, это был выбор Кристин – остаться на Манхэттене. В то время она училась в средней школе, и было решено, что прерывать ее обучение на данном этапе жизни пагубно.
— Забавно, что ты используешь слово "пагубно", — снова вступает в разговор Джованни. — Именно так бы я описал, как ее репутация влияет на семью.
— Какая репутация? — Рычит Никколо. — Она ничего не сделала.
Гнев Джованни переполняет его, и он ударяет кулаками по крепкому деревянному столу, отчего тот содрогается и скрипит в знак протеста.
— Она связалась с тобой, Терлицци. Вот в чем проблема. Теперь ни один состоятельный мужчина ее не хочет.
Игривая ухмылка танцует на губах Никколо, когда он наклоняется ближе, прижимаясь грудью к столу.
— Хочешь сказать, что Рокко Кастильоне не состоятельный человек? — Его глаза озорно блестят, а голос низкий и бархатистый.
В комнате нарастает напряжение, заставляя всех нервничать. Мы все знаем, на что он намекает – на то, что Рокко известен широкой публике как женоубийца. Возможно, Джованни и сказал мне в лицо, что предпочел бы видеть меня мертвой, чем с Никколо. Но это только потому, что рядом не было свидетелей. Поскольку братья Никколо в сборе, а семья Лукателло здесь, чтобы понаблюдать за происходящим, Джованни не повторяет свою предыдущую выходку.
— Брак с Рокко Кастильоне – прекрасный исход для женщины с репутацией Кристин, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
Я не думала, что у меня такая репутация, но, кажется, я ошибалась. Мне всегда казалось, что я держу свою личную жизнь в тайне, но, судя по мнению моего дяди, это не так.
— Не обращая внимания на ее предполагаемую репутацию, — отмахивается Данте, — мы хотели бы выкупить брачный контракт с Рокко Кастильоне.
И снова Леонардо прерывает Джованни, прежде чем тот успевает заговорить.
— Брачный контракт между Рокко и Кристин уже подписан и скреплен печатью Саверио Кастильоне. Он уже объявил о вознаграждении за этот щедрый подарок – брак моей внучки с его самым грозным силовиком. Можете ли вы сравниться с ними?
— У этого нашего дела теперь есть 401k21? — Никколо бросает на него свирепый взгляд. — Пенсионный план? Соглашение, по которому ты сможешь доживать остаток своих дней в Бока-Ратоне? Просто скажи нам прямо, чего ты хочешь.
— Значит, это "нет". — Леонардо устраивается поудобнее на своем стуле, откидываясь назад и скрещивая руки на самой широкой части живота.
Никколо резко начинает вставать, но мы с Данте быстро кладем руки ему на плечо, останавливая его. Он приостанавливается, а затем медленно садится обратно, бормоча проклятия по-итальянски себе под нос.
— 25 000 долларов, — предлагает Данте. — И мы заплатим их сегодня.
Джованни недовольно фыркает, услышав цифру.
— Это жалкое предложение, и ты это знаешь.
— Что я знаю, так это то, что твои отношения с семьей Кастильоне зависят от свадьбы Рокко и Кристин, которая состоится только в июне. Поэтому, если с одним из них что-то случится, будет обидно, что ты не получишь заветное место. Не так ли, Леонардо? — С самого начала встречи Данте танцевал на грани, но теперь он перестал церемониться.
Надо отдать им должное: никто со стороны Лукателло даже не вздрагивает. Мне кажется, Джованни слегка побледнел, но он подчиняется отцу. Не думаю, что он ожидал, что Данте узнает о временной роли Леонардо в семье, которая перерастет в постоянную, как только я официально стану миссис Рокко Кастильоне.
Леонардо достаточно быстро приходит в себя и кивает Данте в знак уважения.
— Что касается твоего предложения, — отвечает он, — мы получим 25 000 долларов независимо от того, пойдет она к алтарю или нет?
— Верно. — Данте бросает взгляд на Лучано, который достает кейс из-под стола. — Вы можете получить их уже сегодня. Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово.
Я задерживаю дыхание, скрещиваю пальцы и молюсь, чтобы дедушка согласился. Я не могу выйти замуж за женоубийцу. Я не выживу, если буду вынуждена сидеть дома и рожать детей Рокко до конца своих дней. Я умру, если от меня потребуют покорности и послушания.
— Ты хорошая замена своему отцу, — начинает Леонардо. — Ты ведешь жесткую политику. Я ожидаю, что однажды ты станешь не щенком, а волком, но ты только в начале своего пути. У тебя нет такого опыта, как у моих сыновей. У тебя нет их инстинкта убийцы. Но я надеюсь, ты научишься этому. Однажды ты станешь грозным противником.
Уверенным и обдуманным движением Лучано постепенно опускает изящный черный кейс обратно на пол. Воздух вокруг нас словно меняется, и я чувствую, как нарастает напряжение. Когда я оглядываю лица собравшихся за столом, становится ясно, что расстановка сил меняется.
Обычно уверенное поведение Никколо исчезает, его лицо бледнеет от беспокойства, а в чертах Марко появляется намек на веселье.
— Но ты переигрываешь. То, что ты предлагаешь, является оскорблением; полагаю, ты осознаешь это. Это ничтожное предложение сделано для того, чтобы предупредить меня, но я не боюсь тебя, Терлицци. Ты пока не очень сильный противник. Так что забирай свои 25 000 долларов, а также свое предупреждение и засунь их себе в задницу.
Я все равно что мертва. Мне придется выйти замуж за Рокко. Знаю, Ник говорит, что у него есть другой план, но как он сможет провернуть его мимо моего деда?
Глава 40
Никколо
Я прижимаюсь к Кристин, шепча ей на ухо успокаивающие слова.
— Все в порядке, — успокаиваю я ее тихим голосом. — Все будет хорошо.
Данте раздраженно смотрит на нас с переднего сиденья.
— Что с ней не так?
По правде говоря, я понятия не имею. Когда Леонардо отверг деньги, что-то внутри Кристин оборвалось. С тех пор она смотрит куда-то вдаль, погрузившись в свои мысли. Даже когда я вел ее от ресторана к машине, она смотрела прямо перед собой, а во взгляде читалась пустота.
— Возможно, шок, — размышляю я. Взяв ее руку, я осторожно подношу ее к губам, целуя костяшки и кончики пальцев. — Что случилось, Кристин? Скажи мне, как я могу тебе помочь?
Лучано прерывает наш разговор, объявляя:
— Салли свободен. Он утверждает, что теперь является лучшим другом тех парней, которые следили за ним.
Я чувствую, как Данте закатывает глаза: настолько язвительным становится воздух в машине. Хотя я улыбаюсь им двоим, все мое внимание приковано к Кристин.
— Мы предвидели это, dolcezza. Мы с самого начала знали, что твой дядя откажется от нашего предложения. Это еще не конец.
Что-то в моих словах пробивает стену, которую она возвела. Медленно Кристин поворачивает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. В ее глазах я вижу глубокую тоску и пустоту, которые могут разбить меня на миллион осколков.