В комнате воцаряется жуткая тишина, единственным звуком является слабое эхо напряжения, отражающееся от стен. Затем два резких стука нарушают тишину, разносясь по уборной. Вслед за ними раздается тихий скрип открываемой двери.
В щель просовывается голова, осторожно заглядывая внутрь, а затем человек входит в комнату.
— Привет, — неловко улыбается Ксавьер, — просто проверяю, как Кей. Все в порядке? Здесь какая-то суматоха. Кажется, всех просят уйти.
Твердым и уверенным тоном Люция берет ситуацию под контроль.
— Давайте поднимемся наверх, в наши комнаты, — объявляет она, оглядывая группу в поисках каких-либо признаков нерешительности.
— У меня нет комнаты, — вмешивается Сиенна. — Цены здесь за одну ночь просто космические. Я могу просто...
Но моя новая невестка поднимает руку, прерывая Сиенну.
— Я сниму тебе комнату. Считай это подарком от Терлицци.
— Без обид, леди, — Ксавьер свирепо смотрит на Люцию, — но почему мы должны делать то, что вы нам говорите? Кто ты вообще такая?
— Ксав! — Шипит Кей.
Люция натягивает терпеливую улыбку, и по тому, как она обращается с Ксавьером, становится очевидно, что она работает с детьми.
— Ксав, я так понимаю? — Ее голос звучит ровно и непоколебимо. — Я понимаю твой скептицизм, потому что ты меня не знаешь. Однако, поднявшись наверх, в наши комнаты, мы сможем собраться с силами и понять, с чем имеем дело. Это также позволит моим братьям, включая нового мужа Кристин, разобраться в ситуации. Если через час или два ты захочешь уйти, я не буду тебя останавливать. Но ради всеобщей безопасности, особенно ради безопасности твоей беременной подружки, я рекомендую вернуться в свои комнаты и оставить все как есть.
Звук ее голоса подобен теплому меду, он успокаивает и разгоняет напряженную атмосферу в комнате. В толпе воцаряется тишина, пока ее слова витают в воздухе. Ее самообладание говорит само за себя, заверяя нас, что, хотя такой исход был неожиданным, все уладится само собой. И она понимает, что Ксавьер нуждается в контроле. Поэтому предлагает ему возможность уйти через пару часов, если он все еще этого хочет.
Гнев Ксавьера ослабевает, сменяясь признанием и неохотным уважением.
— Хорошо, но только потому, что я хочу защитить Кей и своего будущего ребенка.
— С тобой все будет в порядке? — Спрашивает меня моя лучшая подруга, в ее глазах мелькает неуверенность.
Я пытаюсь использовать способность Люции сохранять спокойствие под таким давлением, но в моем тоне все равно звучит нотка сомнения.
— Конечно. Я уверена, что Ник скоро вернется.
Люция поручает Ксавьеру и Кей отвести Сиенну к стойке регистрации и внести в ее счет другой номер.
— Любой номер, какой пожелаешь, — настаивает она, — даже президентский люкс. Мне все равно. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
Когда они выходят из ванной, я остаюсь наедине с невесткой. Безмятежное выражение на ее лице постепенно исчезает, обнажая тревогу, такую же глубокую, как и моя собственная.
— Все будет хорошо, правда? — спрашиваю я, чувствуя, как в моих нервах заново разгорается бешеная энергия.
Люция не притворяется, что знает ответ; она пожимает плечами и берет меня под руку.
— Мои братья сталкивались с худшим, чем твои дяди. С ними все будет в порядке. Но если Ник не вернется сегодня вечером, не волнуйся, ладно?
Всего несколько часов назад мы стояли вместе перед всеми нашими родными и друзьями и обещали заботиться друг о друге до самой смерти.
Неужели обещание Никколо может быть выполнено так скоро?
Неужели завтра я проснусь вдовой?
Глава 52
Никколо
Из разбитого колена Джованни струится кровь, окрашивая голый бетонный пол под ним. Менее чем за секунду его лицо искажается калейдоскопом эмоций – момент понимания, за которым следует осознание того, что он испытывает мучительную боль. Агония и страдание искажают его черты, прочерчивая линии страха на некогда спокойном лице. Его глаза расширяются, и воздух оглашает гортанный крик, эхом отражающийся от стен вокруг нас. Звук первобытный и наполненный мукой, от которого у меня по спине пробегает восхитительная дрожь.
— Знаешь, что я почувствовал, когда узнал, что Кристин в больнице? — Я не жду ответа Джованни; это риторический вопрос. — Мне казалось, что весь мой мир рушится вокруг меня. Меня поглотила ярость. Я хотел убить тебя.

За считанные часы Данте собрал воедино события, которые привели к госпитализации Кристин. Мы с нетерпением ждали, когда к ней пустят посетителей, и, когда время наконец пришло, попарно вошли в ее палату.
Джексон безмолвно стоял в углу, пока любовь всей моей жизни лежала там, подключенная к капельнице с морфием, изо всех сил пытаясь рассказать о том, что произошло. Пока она пыталась восполнить пробелы, Джексон дополнял ее рассказ любой информацией, которую мог предложить.

Марко стоит в углу, его грудь вздымается от гнева и разочарования. Его руки крепко связаны над головой, но он борется и мечется в оковах, как дикое животное, попавшее в капкан. Его глаза горят смесью боли и ярости, пока я веду монолог с его избитым братом.
Данте говорит Марко, чтобы тот сбавил обороты, но его усилия тщетны. Силовик брыкается, как капризный ребенок.
— Позволь мне позаботиться об этом, — решаю я. С битой в руке я подхожу к телохранителю Джованни и бью его по груди, чтобы привлечь его внимание. — Если ты не остановишься в ближайшие пять секунд, я сломаю тебе челюсть.
Я мысленно молюсь, чтобы этот человек продолжал бороться. Уверен, Бог этого не одобряет, но он неохотно отвечает. Вместо того, чтобы струсить перед лицом физического насилия, Марко бушует, как загнанный в угол зверь; его мышцы напрягаются, а глаза горят вызовом.
Я делаю медленные, методичные вдохи и считаю про себя до пяти, прежде чем выполнить свое обещание.
— Уклоняйся, Марко. — Я отступаю, целясь ему в челюсть, как в бейсбольный мяч. Когда металл соприкасается с лицом Марко, я немного промахиваюсь. Вместо этого острый край попадает ему в подбородок, и он корчится от боли.
— Прости за это, — извиняюще морщусь я. — Я никогда не был по-настоящему хорош в бейсболе. Однажды в средней школе я попал кэтчеру25 по голове. Тренер был очень расстроен.
Кровь стекает по груди Марко, свет в его глазах гаснет от удара. Может, он все же поймет, что находится на неправильной стороне.
Я снова обращаю свое внимание на Джованни, который пытается передвигаться на стуле по полу, но его изувеченное колено отказывается слушаться. Мышцы его лица искажены решимостью, когда он отчаянно пытается найти способ избежать уготованной ему судьбы. Капли пота выступают у него на лбу, подчеркивая его страх перед тем, что должно произойти.