Я имел в виду Вас, господин. Именно Вас а не империю — по приближению Давида, Кристор напрягся. Сейчас один из сильных магов стоял от него буквально в нескольких шагах, а он, как безрассудный мальчишка смел говорить и учить бытию...От цепких, словно оценивающих глаз, через несколько долгих пары минут оказавшихся совсем вплотную, бросало в жар, заставляя сбиваться до этого ровное, полностью контролируемое дыхание.
Ты удивишься, но ни кто в жизни не задавал мне подобного вопроса — его улыбка едва коснулась губ, в прочем ни как не меняя серьезного выражения всего лица — в любом случае, что империя, что просто я, сейчас в руках у этой девчонки, уже практически переставшей цепляться за свою жизнь. Не знаю как, но мы должны раскрыть эти тайны!
Отец
Господин — стоявший на коленях мужчина и без того выглядел потерянным, но от слишком долгого молчания в этом пугающе большом и тусклом в поздний час зале, чувствовал себя самой настоящей жертвой, перед нападением опасного и беспощадного хищника. Когда то он стоял здесь прямо, стойко и с гордостью, считая за удачу находиться в свите приближенных самого императора, ведь простому лакею это действительно было сродни чуду, но сейчас, когда его виски были покрыты густой, белоснежной белизной, а голова и вовсе забыла как было по другому, он почтительно сложив сморщенный временем руки, трясся как осиновый лист, не смея даже поднять головы на молодого правителя. Такой схожий со старым императором, но одновременно совершенно другой в своем могуществе и силе — господин! — наконец-то окинув кротким взглядом возвышенное кресло, он промолвил еще раз, еще ниже опуская и без того склоненную голову. Правитель точно испытывает его, проверяет на погрешность своей слишком долгой жизни...перебирая все возможные пятна своей души, старик запнулся, не найдя в них и капли былого сомнения — простите меня, мой повелитель если я где-то оступился...
Поднимись, Гален! — наконец-то вырываясь из своей задумчивости, Давид едва заметно выдохнул, медленным жестом будто стряхивая с плеч, местами уже едва стерпимую боль — не пристало другу моего отца отбивать плитку дворцового зала. Слишком почетно твое имя и моя память о тебе.
Благодарю... - некоторое сомнение, но вошедший все таки поднялся, не без труда разгибая уставшие временем ноги. Не смотря на его возраст и богатую, но совсем не дворцовую одежду, своими широкими плечами и когда-то статному профилю, он продолжал выглядеть воинственно, своим видом будто дополняя это, в последнее время необитаемое место. Было чувство, будто тронный зал ожил воспоминаниями, и вместе с появлением Галена, наполнился уже давно утекшим временем....
От довольно приятного и расслабляющего чувства, император слегка улыбнулся, с какой-то надеждой мельком всматриваясь в темные, не освещенные свечами углы. Казалось вот-вот это дуновение усилится, и из какого-то из них выйдет и сам отец, мудрый, смелый и всегда знающий все правильные пути...Снова затянувшаяся тишина, которую Давид старательно откинул легким кивком. С не давнего времени такое бывало слишком часто, и чем дальше, тем тяжелее и труднее доставался сам контроль.
С момента смерти моего отца, я ни разу не приглашал тебя сюда. Хотя мне и приятно видеть тебя снова в этом зале, глупо отрицать, что эта встреча несет самый непринужденный и невинный характер.
Старик поднял голову, внимательно всматриваясь хоть и отдаленное, но четко видимое лицо. На приглушенный, даже можно сказать слишком тихий голос повелителя он ответил лишь кивком. Зная его твердый и властный баритон, слегка нахмурился, в своей задумчивости не решаясь нарушить по всей видимости сложный монолог глупыми, ни кому не нужными почестями. Человек старой закалки и старых придворных времен, Давид всегда завидовал тому, как у отца получалось выбирать себе самых лучших и преданных воинов. В очередной раз подтверждая этот факт, император приподнялся, медленно, и старательно ровно спускаясь по с высоты казалось бесконечным ступенькам.
Ты умный человек, верный своей империи и Своему императору - выделяя одно из слов особой интонацией, Давид остановился, более внимательней всматриваясь в ответно внимательное лицо — я не буду заставлять тебя нарушать эту веру и требовать, чтобы ты так же верно служил и мне. Достаточно того, что ты любил и уважал моего отца, так же как и помнил, что я его наследник и сын — еще несколько ступенек, и старик окажется на расстоянии вытянутой руки. Остановившись, император выдохнул, заводя руки за широкую, слегка сутулую спину.