Разве кто-либо смел спрашивать подобное у могучего повелителя света? - сейчас удивился и сам старик — единственное что я слышал лично от него, так это то, что он смирился с ее существованием. Что наследница темной империи обязана остаться жить, иначе у империи света не будет того же светлого будущего. Это он поведал перед самой кончиной, и я не слышал какого-либо разочарования в его голосе.
Давид молчал. Тайны, которые он так яро пытался раскрыть, путались еще больше, затягива еще крепче и без того запутанный жизненный клубок. «Мог бы кто-то сказать больше чем единственный выживший из всех приближенных отца?» - поднимая уже опущенный взгляд на застывшего в ожидании Галена, мужчина хмыкнул, уже по большей части устало смеясь в лицо своей сейчас совсем ненавистной судьбе.
Не думаю, что Ваш отец оставил бы Вам ту задачу, с которой Вы бы не могли справиться! — опять этот отеческий взгляд, от которого в прямом смысле становилось не по себе — Он всегда гордился Вами и постоянно говорил, что духа и смелости в его сыне намного больше, чем в нем самом. А Вы сами прекрасно знаете, пустыми словами он бросался наверное только в младенчестве, и то наверное один и единственный раз — легкая улыбка и такой же легкий смех, Давид не думал, что от чего-то подобного может стать действительно легче. Без магии, без лекарств и без чужого влияние, тепло короткой вспышкой хоть на мгновение, но коснулось его сердце, мягкой, до боли знакомой волною разливаясь по всему телу. Глупое и наивное ощущение, но именно сейчас он почувствовал то самое, как оказалось совсем не забытое чувство, чувства что слова с юности знакомого ему старика, были не просто слова человека, единственного из получивших милость светлых, долголетие и славу, но и голос и разум самого Великого императора... Подумав, нет, осознав это, Давид отпрянул, не спуская пристального взгляда с в полумраке тусклой фигуры.
Можешь идти! — собравшись с силами, император прошептал. Слова давались сложно, и если бы не колоссальное внутреннее усилие, так бы и не сорвались с его губ. Гален услышал их, легким, безмолвным кивком, с таким же пристальным, слишком дерзким для как было вначале, невинного и испуганного вниманием господина старика, и сам отступая в сторону, через еще один шаг разворачиваясь к выходу. Долго вслушиваясь в жесткий и ровный звук отдаляющихся шагов, мужчина замер, борясь с внутренними терзаниями остановить навсегда уходящего гостя. Мог ли он знать кто будет на этой встречи и изменились бы тогда его вопросы?....Обдумывая это еще раз, император спокойно выдохнул, осторожно облокачиваясь на массивную тумбу резной статуи. Нет, отец не любил глупых проявлений чувств и всегда ценил свое время. То, что он смог уделить его своему сыну именно сейчас, для него имело огромное значение.
Решение
В еще большей задумчивости вернувшись в свое уже привычно родное место тусклой, едва освещаемой комнаты, император замешкал, окинув все так же покорно лежавшую пленницу тяжелым и еще более задумчивым взглядом. Разговор с отцом ни как не выходил из головы, более того с каждым мысленным прокручиванием нес все более открытый и не двусмысленный смысл.
Повелитель, вызывали меня? - бесшумной тенью Кристор появился в пороге, так же замирая в нем без каких-либо дальнейших действий. Это место и правда стало слишком чуждое для громких возгласов, действий, а порою даже просто для самых простых и бессмысленных движений. Особая аура, в последнее время более темная и тягучая, словно грозной тучей нависала сверху, готовая не только взорваться, но и разорвать всех, кто хоть как-то приблизится к ее границе. Это чувствовал не только император, но и сам Кристор, сейчас даже не смея сделать лишнего, выдающего свое присутствие жеста.
Ты послал за Эроном? - Давид ответил чуть властнее, чем это получалось в последнее время, в прочем почти сразу исправляя свою ошибку — где бы он не был, с рассветом должен быть здесь.
Он прибыл еще днем — не смотря на легкое волнение о своей в последнее время частой забывчивости, советник держался ровно, едва заметно прижимая изгибы своих губ. Доложить о возвращении темного он собирался и даже шел с этой новостью к императору, но прибывший старик отвлек его внимание.
Не волнуйся — легкая улыбка повелителя едва заметно блеснула на лице, почти сразу утопая в сумрачном полумраке — сейчас мы все немного не в себе.