Тут следует сделать небольшое отступление. В прошлой жизни девушка терпеть не могла отговорки преступников, дескать: у меня не было другого выхода. Умирал с голода и поэтом украл деньги, колбасу, банально яблоки из чужого сада. Поддался эмоциям и убил; не хотел, но сделал.
Анна, женщина со стальными нервами и незыблемыми принципами, считала: все отговорки! Голоден — иди работай, не можешь, живи на пособие чем Бог послал. Не можешь ни того, ни другого — ложись умирай.
В этой жизни карма ее настигла. Шаг за шагом она попрала почти все прошлые принципы и убеждения. Сказалось изначальное желание выжить. Иногда любой ценой.
Подбирать объедки со стола вместе с собаками или делить корыто со свиньями, оказалось удовольствием ниже среднего. Да и пересилить природную брезгливость не смогла. Дикие ягоды и травы помогали мало, практически никак. Растущий организм изводил укоренившийся постоянный волчий голод. Казалось, наесться досыта она не сможет никогда. Миска супа сердобольной Илои выветривалась через полчаса и зверский аппетит вновь возвращался.
Вспомнились рассказы, как в критических ситуациях люди ели крыс, котов, собак, себе подобных: как живых, так и мертвых. В какой-то момент эта мысль перестала казаться ей такой уж отвратительной. Стало страшно.
Она пыталась ограничиться воровством фруктов и овощей с садов и огородов, но спустя несколько недель обнаружила себя сидящей на полу кладовой за кухней, жадно вгрызающейся в огромный окорок. Она ела без остановки. Почти не жуя, захлебываясь восторгом. Разумеется, пиршество не прошло даром. Непривычный к нормальной еде желудок двое суток выворачивался наизнанку.
Это событие стало своеобразным Рубиконом.
Приняв решение, Диарра составила четкий план и обстоятельно приступила к исполнению. Воровать из кладовых было крайне опасно. Пропажу продуктов наверняка бы заметили и наказали. Поэтому нашла иной путь.
В поселении было принято принимать пищу всем миром и это сыграло на руку. Столы обычно накрывали в огромном обеденном зале каменного дома главы рода, а в хорошую погоду прямо во дворе, под навесом. Расставлять блюда со снедью начинали загодя. Тут и понадобилась ловкость рук темной. Утянуть миску и незаметно отсыпать ложку одного, другого, третьего блюда оказалось делом техники. Временами она натыкалась на других фейри и тогда ее безжалостно гнали взашей, но большей частью голод удавалось унять.
Когда били скотину и заготавливали продукты на зиму, Диарре удавалось разжиться окороком, сыром, соленьями-вареньями и другими припасами. Честносворованное она прятала в пещере магического источника. Там продукты не портились и долго имели товарный вид.
Если б только можно было покинуть слишком «светлое» селение. Увы, родовая магия работа в обе стороны. До совершеннолетия ребенок полностью зависел от крови рода.
С годами темная приловчилась тащить все, что плохо лежит. Ткани, неновые и некрашеные, но достаточно крепкие, чтобы сшить одежду на смену ветхим лохмотьям. Лоскутки выделанной кожи, чтобы сшить куртку и боты. Мотки шерсти и облезлые, но все еще теплые шкуры пушного зверя, чтобы утеплиться на зиму.
Диарра научилась охотиться, удить рыбу. Удачный сезон длился ровно до того момента, пока ее не засекли и не отобрали законную добычу.
— За прожитье надо платить. — Насмешливо осклабился ловчий. Темная только глаза прикрыла в бессильной злобе. Убивать за кусок свеженины она была еще не готова.
Сделав выводы, девушка приноровилась охотиться и рыбачить по ночам. Въедливые родичи повадились во время ее отсутствия делать гадкие набеги на обособленно расположенную коморку и обирать подчистую. Пока там не остался один старый матрац набитый сеном.
Диарра долго не решалась брать деньги. Но предстояло поступать в академию магии. А туда ехать через полконтинента; нужно одеться, желательно не в обычные лохмотья, прикупить учебники и писчие принадлежности. Траты будут.
Договорилась со своей совестью. Родители, не самый бедные фейри в поселении, обязаны самой магией обеспечивать детей всем необходимым до совершеннолетия. И раз ей не приходиться ждать милостей от природы, возьмет сама. Своеобразный налог на жадность и злобу. В конце каждого месяца она заблаговременно пробиралась в кабинет главы рода, пряталась и ждала момент, когда он подсчитывал прибыль, складывая аккуратные золотые кругляши в столбики. Это занятие приносило Гедарину истинное удовольствие: глаза его сияли, а рот то и дело расплывался в улыбке. Диарра незаметно, используя сырую магию, притягивала одну-две серебрушки, либо пару тройку медяков. Не больше. Крайне редко удавалось стянуть золотой. Еще помнила гранд-скандал, что случился, когда Гедарин обнаружил первую пропажу. Тогда разве только коров в хлеву не обыскивали. Ей самой пришлось собирать матрас по соломинке, так его распотрошили и растоптали.