―О, да,—говорит Бриджит, и в ее глазах стоят слезы. Я погружаю пальцы в плоть ее другого бедра. В ее задницу. Везде, где только могу. ―Ты такая.
―Нет.
―Он бы так гордился тобой.
В один момент я держу ее бедра в своих ладонях, а в следующий момент - нет, нет. Ее лицо в моих ладонях, ее волосы пропущены сквозь мои пальцы. Так близко. Я притянул ее к себе, слишком близко, это, должно быть, причиняет ей боль. Она не в том состоянии, чтобы выдержать это, ни из-за опасного положения на краю моего стола, ни из-за того, что слишком широко расставила ноги вокруг моих бедер, ни из-за меня.
―Я не тот. — Мой голос слишком грубый, чтобы кричать, слишком надорванный, как и все остальное во мне. ―Я совсем не такой, как он.
Она поднимает обе руки, обеими сжимает мои запястья, и я не могу сказать, хочет ли это сопротивляться или притянуть меня ближе.
―А почему бы и нет?
―Потому что я люблю тебя. Это то, что ты хочешь услышать? Да? Да?— Я говорю слишком громко, слишком грубо, и Бриджит ахает. Я сделал это. Я сломал ей шею. Я убил ее, я убил их всех, каждого. Что-то разрывается у меня в груди, возле легких. Крик вырывается из моего горла, и Бриджит касается моего лица. Она все еще жива. Я не убивал ее. Я никогда не собирался этого делать. Я всю свою жизнь пытался сохранить ей жизнь.
Ужасную бурю моих мыслей прерывает мой телефон.
Он звонит.
Бриджит замирает.
Только у одного человека есть этот конкретный рингтон. Для экстренных случаев. Это единственная причина, по которой я убираю руки от Бриджит и отступаю назад, тяжело дыша. Мой бизнес обращен в прах. Женщины в лапах психопата. Тогда этот звонок должен быть о чем-то похуже, и к черту это. Я все равно скоро узнаю. Лучше бы это было сейчас.
Я достаю свой телефон из кармана, пока Бриджит, извиваясь, слезает со стола. Она завязывает пояс халата, с достоинством вскидывает подбородок и уходит, халат дразнит меня каждым ее шагом.
Срочно или нет, я жду ответа до последнего момента.
―Если ты звонишь, чтобы извиниться, я могу уделить тебе две минуты.
Карина Джейн тяжело дышит на другом конце провода. У меня переворачивается желудок.
―У меня есть кое-какая новая информация,—говорит она, а затем раздается тихий скрип, как будто она упала в офисное кресло. Вероятно, так и есть.
―Если это касается одного из моих людей.
―Это насчет Бриджит,—перебивает она.
―Мы обсуждали это в больнице.—Я чувствую раздраженное облегчение от этого.
―Там были дополнительные панели.
―Я пока не знаю, как Деметра попала внутрь здания, Джейн. Сейчас это не имеет значения, потому что здания больше не существует.
―Там были дополнительные панели. Я получила результаты только после того, как ты ушел. — Она вздыхает. ―Мне нужно поговорить с ней, Зевс. Она там?
У меня внутри все переворачивается. Я подумываю потребовать, чтобы она рассказала мне, но Карина, очевидно, не в настроении. Я тоже. Мне отказали в очищающем трахе после ссоры, и мой член недоволен.
―Дай мне минутку.
Когда я ремонтировал театр, я тщательно изолировал его между этажами, поэтому ее шаги легки как воздух. Я слышу их только потому, что слушаю всей душой. Двери наверх закрыты, когда я добираюсь туда, Бриджит нигде не видно, горит только единственная лампа в углу.
Я нахожу ее в ванной, которая расчесывает волосы щеткой. Наши взгляды встречаются в зеркале, и я протягиваю телефон.
―Это тебя.
Она откладывает щетку.
―Кто это?
―Доктор Джейн. Она хочет поговорить с тобой о результатах анализа крови,— В моих словах становится все меньше смысла. Какие результаты она могла обсудить с Бриджит, но не со мной? Деметре пришлось охватить рукой большую часть борделя.
Ее лицо бледнеет, все краски отхлынули.
―Это рак?
―Нет.—Возможно, так и есть. Я не показываю виду, что пол подо мной наклоняется. Бриджит берет телефон, когда я вкладываю его ей в руку. Она держит его как гранату, слегка отвернувшись от меня.
―Алло? Да, это я.
Я возвращаюсь в гостиную, как призрак, и включаю еще лампы. Свет от каждой из них ложится на пол. Это мучительно, эта любовь. Синяки. Не могу поверить, что она вынудила меня сказать это, признать вслух. Еще раз. Темные нити прошлого скользят по полу и пытаются вцепиться в мои лодыжки. Все это очень драматично, эти фантазии.
Сидеть и нетерпеливо ждать - это шутка, поэтому я иду на кухню и достаю миску из морозилки. Я прислоняюсь к столешнице и позволяю холоду впиться в ладони, когда входит Бриджит.
Читать выражение ее лица - бесполезное занятие. Она выглядит удивленной. Шокированной. Уголки ее губ опускаются, плотно сжаты. На меня пахнет ее шампунем, когда она кладет телефон на столешницу, разглядывая чашу в моей руке.
—Что это?
―Замороженный виноград.—Я раздавливаю его зубами и проглатываю, мое сердце бешено колотится, требуя узнать, что происходит, скажи мне, что, черт возьми, происходит. ―Что сказала Карина?
Бриджит берет замороженную виноградину из миски и кладет в рот. У меня небольшой сердечный приступ, когда я смотрю, как она катает ее на языке и откусывает. За все годы моего опыта я никогда не считал замороженный виноград эротичным.
Полагаю, всему свое время.
―Он вкусный, ― говорит она, не глядя на меня.
Я поставил миску на столешницу.
―Что она сказала?
Черт. Это был рак? Она не должна была сдавать анализы на это. К тому времени, как я очнулась от ошибочной атаки Аида, они уже провели предварительные проверки Бриджит и обнаружили — что бы это ни было. Последний эксперимент Деметры.
Что еще?
Она по-прежнему не смотрит на меня, и я не могу этого вынести. Бриджит сосредоточена на какой-то точке за кухонным окном. Прикосновение к ней возродит то, что произошло в моем кабинете, поэтому я делаю это, поворачивая ее лицо к своему.
―Милая, скажи мне, что она сказала, или будут последствия.
У нее вырывается короткий, резкий смешок, и она поднимает руку, как будто хочет прикрыть свой рот, но вместо этого накрывает ее моей, крепко сжимая пальцами.
―Я бы сказала, последствия уже были.
Я знаю, что она собирается сказать, еще до того, как она произносит это. Правда - это яма у меня внутри, ледяное отрицание, которое проникает до кончиков пальцев. Невозможно. То, что она собирается сказать, невозможно. Я так не облажаюсь. Я не совершаю подобных ошибок.