Джеймс заезжает в темное место в переулке. Фронт-стрит в трех кварталах отсюда. Ночь теплая, и влажный воздух проникает под темную рубашку, которую я надел перед уходом. Мы идем по переулку, пока Джеймс не останавливается у нишевого дверного проема. Ему приходится толкнуть ее, чтобы пройти в подвал. Это офисное помещение, от пола до потолка заставленное картотеками. Стопки нависают над моей головой, пока мы проходим мимо к лестнице. Одна лестничная площадка. Вторая. И вот мы в разгромленном зале заседаний юридической помощи, осматриваем украденное королевство моей сестры.
Сразу ясно одно: это шоу, и это шоу для меня. В здании, которое она выбрала, на первом этаже находится ресторан, а на втором - бальный зал или место для встреч. В нем огромные окна, пропускающие естественный свет. Что-то вроде свадебного зала с закрытым третьим этажом.
Деметра находится на втором, там, где окна, с раздвинутыми занавесками.
В темноте внутреннее освещение выставляет все на всеобщее обозрение.
За исключением того, что там пусто.
―Где...
―Подожди. ― Джеймс смотрит на часы. Идут секунды.
Я собираюсь спросить его, какого хрена мы ждем, когда двери бального зала открываются и входит мужчина с деревянной коробкой в руках. Джеймс издает сдавленный звук. Это его муж, Кэл. За все годы, что Джеймс работает на меня, Кэл ни разу не упустил возможности забрать его в конце вечера. Ни разу. Сначала я думаю, что с ним все в порядке, но на полпути через комнату он останавливается и морщится.
―Сломанные ребра,— говорит Джеймс. Это его фальшивый бесстрастный голос. Я часто пользуюсь похожим.
―Почему..
―Подожди.
Все это ожидание вызывает у меня желание выброситься из окон обоих зданий и покончить с этим сейчас.
Кэл идет в дальний конец комнаты, где его ждет стол рядом со стулом. Она не такая большая, как те, что у меня в борделе — были в борделе, — но символизм очевиден. Он ставит коробку на стол и занимает место рядом со стулом. Руки в карманах. Изо всех сил старается держаться прямо.
Следующая в процессии - сама Деметра. Она останавливается у двери, смотрит на что-то на полу и дергает рукой. Что-то падает в поле зрения позади нее.
Кто-то.
Это Саванна, и Деметра держит ее на поводке. Она пытается ползти и с треском проваливается, но у Деметры нет на это терпения. Она изо всех сил тащит ее по полу к стулу. Когда они прибывают, Саванна прижимается к стене, а Деметра наматывает поводок на кулак.
―Какого хрена,— слышу я свой голос.
―Я не знаю,— говорит Джеймс. Он знает, что случилось с Саванной. Он знает, что Деметра добралась до нее раньше. Саванна должна быть ее самым дорогим домашним животным. ―Зевс.
Что бы он ни собирался сказать, все потеряно, потому что входят остальные девочки. Они выглядят правильно — дорого, красиво - за исключением их лиц. От их лиц и того, как Саванна растянулась на ковре, желчь подступает к моему горлу. Это не выражения женщин, которые собираются вести переговоры. У которых вообще есть какой-либо выбор в этом вопросе.
А затем.
Мужчины.
Во главе с Ксавьером Моррисом и никем иным, как отцом Бриджит. Ксавьер выглядит дерьмово. Его глаза остекленели, и он оглядывается по сторонам, оглядываясь через плечо, как будто боится, что кто-то из его людей может его предать.
Или как будто в комнате есть монстр побольше Деметры.
Отец Бриджит тоже выглядит дерьмово. Его нос все еще не зажил после того, как я его сломал. Не могу сказать, под кайфом ли он, как Ксавьер, или просто пускает слюни от возможности сыграть главную роль в сериале ужасов.
Я концентрируюсь на остальных их лицах. Деметра заполучила не всех моих предыдущих клиентов, только нескольких полицейских и других больных богатых ублюдков, которых нельзя было оставить на произвол судьбы без того, чтобы не пострадала девушка.
Это ненастоящее, говорит этот голос мне в ухо.
Это очень реально. Я думаю, что у Саванны могла быть сломана по крайней мере одна кость — одна из лодыжек. Это не подделка.
Все мужчины выстраиваются в очередь перед креслом Деметры, как будто пришло время собирать пожертвования в церкви. У них из карманов один за другим вынимаются наличные, и они складывают их в коробку. Если бы меня не стошнило в мусорную корзину, я бы закатила глаза. Такой бесполезный театр. Джеймс подходит ко мне на шаг ближе. Я не понимаю почему, пока мужчины не уйдут и не начнется следующая часть развлечений Деметры.
Она подзывает Кэла к себе и что-то говорит, и прямо у меня на глазах ее лицо превращается в точную копию лица моего отца. Ее глаза горят жестокостью. Даже ее улыбка — черт возьми, ее улыбка.
Кэл качает головой.
Деметра отводит глаза в сторону.
Я не могу отвести взгляд, но, черт возьми, хочу. Мне пришлось наблюдать, как мой отец делал худшее с моими братьями, не дрогнув, не отреагировав. Сейчас все сложнее. Деметра подает сигнал кому-то в стороне, и одну из девушек выталкивают в центр комнаты. Ксавье подходит к ней и медленно кружит ее по кругу. Она за миллион миль отсюда. Я надеюсь, что пустота в выражении ее лица вызвана наркотиком, который позволит ей забыться. Двое других полицейских крутятся рядом с Кэлом, который все еще отказывается.
Особенность Кэла в том, что он не боец. Не такой, как Джеймс. Поэтому, когда начинается избиение, он даже не поднимает руки, чтобы закрыть лицо.
Я кладу руку Джеймсу на плечо. Он не двигается, едва дышит, но глаза не закрывает. Свидетельствование - это особый ад.
Это продолжается.
Кэл - начало цепочки. Его отказ девушке посреди зала означает, что она тоже страдает. Ксавьер расстегивает молнию на ее платье и заставляет ее снять его. Она отходит в сторону, и я вижу, что Деметра что-то говорит ей. Алисия — ее зовут Алисия. Она качает головой, движения медленные и нескоординированные. В результате Алисия попадает к группе копов.
А Ксавьер получает Саванну.
Деметра снимает поводок с ее руки, медленно-медленно, а затем передает его Ксавье. Саванна потеряла всякое самообладание и пытается остановить это. Да, это ее лодыжка сломана или, по крайней мере, серьезно травмирована. Это не мешает Ксавьеру оттащить ее обратно в центр комнаты.