―Тик-так,— говорит Деметра. Ее руки прижаты к моим, но ненадолго. Она маленькая. Скользкий. Я бросаю его. Деметра изгибается всем телом и вырывается из моих рук. Я бросаюсь к ней, пытаясь оттащить подальше от этой чертовой штуки, но она бежит, как ни в чем не бывало. Бриджит и Саванна уже у двери. Нам некуда идти, кроме как на улицу, поэтому, когда Деметра останавливается и разворачивается, я преграждаю ей путь и тоже выгоняю ее. Я не могу привязать ее к бомбе, не пойдя с ней. А я не пойду с ней. Я встречаюсь взглядом с Бриджит.
―Беги,— говорю или кричу я, и она наклоняется и берет Саванну за руки. Деметра теперь между мной и дверью, и я двигаюсь к ней. Она вздрагивает и, смеясь, отскакивает в сторону, и я понимаю, что она собирается сделать — запереть меня здесь и взорвать чертову бомбу. Изящный поворот, и она, танцуя, переступает порог, тянется к двери — и вскрикивает. Она бежит обратно по полу, ко мне, и я обхватываю ее за талию. Посейдон влетает в дверь и подпрыгивает, словно собирается ухватиться за корабельный такелаж.
―Окно, окно, окно,—ревет он, и я бросаю Деметру на пол и убегаю. Окна по бокам комнаты закрыты на задвижки. На защелки нет времени. Я хватаюсь за верхнюю часть рамы и вышибаю ее обеими ногами, затем падаю на спину, на пол. Бомба пролетает у меня над головой и вылетает в окно. На ней три красных огонька. Все они мигают. Судя по тому, как она вращается, он пропустил ее, как камень сквозь разбитое стекло. Мгновение спустя раздался удар, от которого задрожали стены здания. Это не столько звук, сколько давление, сильное, неослабевающее, и я переворачиваюсь на руки и пытаюсь встать. Но произошло короткое замыкание. Перегрузка. Комната мерцает и погружается в темноту, и в этом пространстве я оказываюсь в пленке воспоминаний, которые кажутся осколками стекла. Маленькая, похожая на беспризорницу Деметра стоит в лучах лунного света в моей спальне на чердаке, и по ее щекам текут слезы.
―Я не хочу обжечься,— Она еще так молода, что произносит "Р" с трудом. ―Я не могу дотянуться,— Она сосредоточенно прикусывает язык, крепко сжимая карандаш. Она убирает волосы с глаз. ―Д―, - говорит она, и ее лицо светится гордостью. ―Что дальше?
―Д,—говорю я ей. ―М.Д.
―Не смотри!― визжит она.— Я не придуриваюсь — мои глаза закрыты собственными руками. Но она накрывает мои своими.
―Считай до двадцати. Считай до ста!
―Девяносто одна,— говорю я, и она смеется, ее шаги удаляются, а хихиканье повисает в воздухе. ―Девяносто две.
— Одна петля,—повторяет она за мной. ―Две петли. Крест—накрест - не получается.
―Попробуйте еще раз. Одна петля ―Шепот в ночи. — Он приближается. Я вскакиваю с кровати, прежде чем осознаю, что делаю, заставляю ее замолчать и уношу в этот дерьмовый чулан в моей комнате. Он достаточно большой только потому, что она худенькая и маленькая. "Прости", - шепчет она, и я закрываю дверь перед ее бледным лицом, пока тяжелые шаги сотрясают лестницу на чердак. У меня наготове слова. Это был я. Деметра, прижав колени к груди, на берегу озера.
―Как ты думаешь, я ему когда-нибудь понравлюсь?
―Ты мне нравишься,— говорю я ей. Комната снова оживает, и разочарованный крик заставляет меня подняться на ноги. Посейдон схватил ее. Ее ноги не достают до земли, а белое платье выглядит нелепо, неуместно. Она уже прочертила глубокие морщины на теле, которое было видно из-под его закатанных рукавов. Одной большой рукой он поворачивает ее голову в сторону.
—Скажи только слово. — В его глазах горит ненависть. Бомба не разрушила здание, но Посейдон мог бы. Его губы кривятся в гримасе отвращения. Он собирается свернуть ей шею. Я протягиваю руку. Подожди—подожди. Это было бы просто. Это было бы чисто. Она убила стольких людей, она искалечила стольких людей, она разбила мое сердце. Она смотрит на меня краем глаза, и в ее глазах настоящий страх. От меня этого не скроешь. Я видел это слишком много раз. Как она может просить меня спасти ее сейчас? После всего?
—Если ты убьешь меня, - хриплым голосом произносит она. ―Ты никогда не найдешь это.— Сначала я думаю, что она обращается ко мне, но лицо Посейдона пылает, в его глазах разгорается ярость.
―Мне все равно,—говорит он.
―Да, тебе нравится,— Это почти мелодия.
— Ты такая стерва, - рычит Посейдон. ―Чертовка. Я не могу на тебя смотреть.
―Тогда отпусти меня.— Она больше не царапает его, просто висит у него на руках, ее лицо бледное.
―Выбери одну из них.—Его рука сжимается на ее лице, и она застывает. ―Один из твоих приятелей-полицейских. Они могут обменять тебя на место в полиции. Не так ли, Зевс?― Деметра бледнеет.
—Нет. Нет, не надо. —Именно в этот момент, наконец, становится ясна вся глубина ее отчаяния. У нее на глазах насиловали женщин, но теперь мысль о тюремном заключении превратила ее в дрожащего кролика. Одному богу известно, что она сделала с Саванной. Что бы она сделала с Бриджит. ―Отпусти ее.
Посейдон никогда не ненавидел меня больше, чем в этот момент, но он делает это — вероятно, потому, что больше всего ненавидит прикасаться к ней. Деметра спотыкается о подол своего платья и приходит в себя. И во второй раз за сегодняшний день она спешит ко мне.
На одно мгновение я вижу ее снаружи, в лесу, бегущей ко мне вот так же, с улыбкой на лице вместо сложного, испуганного облегчения.
Та девушка в лесу исчезла. Она мертва. Эта — я не знаю, кто она.
Не успев сделать и одного шага, она бросается в мои объятия.
―Я знала, что ты придешь,—говорит она, и это такой пиздец.
Ремень, двигаю я ртом Посейдону через ее голову. Он плавным движением вынимает его из петли на штанах и бросает мне, не отводя взгляда.
Деметра моргает.
―Что.. нет.
Но уже слишком поздно. Я сковываю ее руки, обвиваю запястья ремнем и туго затягиваю его. Затем выбиваю из-под нее ноги. Это мягче, чем она заслуживает.