— Разве никто и никогда не оставался здоровым после прикосновения к тебе? — спросила Кили.
Надежда в ее голосе… раздавила Торина, утопив его в агонии.
— Нет.
— Но я, вроде, супермогущественная.
Она не просто супермогущественная; Кили оказалась наиболее могущественным человеком из всех, кого он встречал.
— Болезнь питается определенными типами силы. Как еще ты думаешь она распространяется?
Кили прикусила нижнюю губу, повозилась с бутылочкой таблеток.
— Я хорошо себя чувствую.
— Не на долго.
Опустив плечи, она спросила:
— Как долго в среднем живут твои жертвы?
— Около недели. В редких случаях немного дольше. — Торин присел по другую сторону от костра. Не уверен, что смогу держать себя в руках. — Как тебе удалось получить настоящее человеческое тело без человека в нем? — спросил он, надеясь немного отвлечься. — Хранители… были… духами.
Вспышка ярости на ее лице, мир вокруг них задрожал.
— Кое-кто дал мне его. А что?
Торин проигнорировал вопрос.
— Кто его дал? И как?
— Не важно. — Она добавила задумчиво: — Знаешь, обычно я могла общаться с животными.
На самом деле не очень удивительно. Как в прочем и все сказочные принцессы.
— Уверен у тебя и твоих друзей-животных случались по настоящему возбуждающие беседы.
— Да, — вздохнула она. — Тело изменило все.
— Ты можешь его покинуть? — Это могло бы ее спасти.
— Вряд ли. Я слилась с ним. — Взгляд Кили заострился на нем. — Почему ты все еще здесь? Почему не оставишь меня отвратительной судьбе?
Торин избрал легкомыслие вместо краткости.
— Я бы ни за что не бросил тебя, раз уж мы собираемся сыграть в мою любимую игру. Некомпетентный врач и Несговорчивый пациент. — Но ему не удалось достичь желаемого результата.
Кили нахмурилась.
— Так… ты собираешься мне помочь? Снова?
— Я собираюсь попытаться. — Но хватит ли этого? С Мари не хватило.
Торин заскрежетал зубами. Человек против суперзлодея. Большая разница. Это совершенно новая игра.
Взгляните на меня. Надеюсь на лучший сценарий, хотя и так все знаю.
— Почему? — спросила она. — Я отплачу тебе болью и агонией, а в конечном итоге смертью.
Она сказала это так просто, словно они обсуждали ногти на ее ногах… которые сверкали подобно бриллиантам. Торин почти улыбнулся. Почти.
— Я понимаю почему ты хочешь навредить мне. Твоя злость вполне оправдана, и ты сделаешь все необходимое, чтобы все было правильно. Ну, настолько насколько это возможно, учитывая тяжесть моих преступлений. Но я не оставлю тебя здесь страдать… «умирать»… в одиночестве.
Торин испытывал острое чувство потери, которое не мог полностью понять. От самой мысли о ее смерти? Почему? Он почти не знал ее. Она не была другом. Он должен чувствовать вину, да, но ничего более.
— Но почему? — настаивала Кили. — Ты предупреждал меня. Я сама выбрала эти страдания. Помнишь?
Она утверждала, что ценит правду, значит это он ей и даст: истину, каковой знал ее Торин.
— Мне жаль, что Мари мертва. Сожалею, что прикоснулся к ней. Сожалею, что она заболела и умерла такой ужасной смертью Мне жаль, что ты потеряла дорогую подругу. Я сожалею, что оказался не достаточно силен и не ушел от нее… и от тебя. — Жало в его груди оказалось более смертоносным чем клинок или когти. — Особенно потому, что знал — из этого никогда ничего хорошего не выйдет. Я так сожалею обо всем, и все же не могу ничего сделать чтобы это изменить. Прошлое это прошлое. Закончилось, ушло. Как и ты, я могу только двигаться дальше и делать все от меня зависящее, чтобы все исправить.
Кили отвернулась. Чтобы спрятать слезы?
Боль внутри него обострилась. Но Торин приветствовал боль, заслужил ее.
— Не плачь. Пожалуйста, не плачь.
— Никогда! — разозлившись, прорычала она.
Уже лучше.
Она резко вдохнула, еще резче выдохнула.
— Пожалуй мне стоит оставить тебя и отправиться за Кроносом. У меня будет время подумать. — Кили провела пальцем по грязи, рисуя символ, который Торин не узнал. — Я слышала, как он торговался с Мари. После того, как попытался договориться со мной. Он знал, что она умрет, и не смотря на мои протесты и желание поменяться с ней местами, Кронос все равно позволил ей пойти к тебе. Его нужно наказать.