— Вы можете рассказать мне, откуда Вы?
— О, э…дом моих дяди и тети находится возле главной дороги в миле к югу от деревни. Им принадлежит последняя ферма на границе с заброшенным старым имением под названием Эджкомб.
Он слегка напрягся. Она почувствовала это напряжение в разных частях тела, прижатого к ней так сильно и интимно.
— Что-то не так? — спросила она. Он, все-таки, не первый человек, враждебно прореагировавший на название Эджкомб.
— Должно быть, я проезжал эту ферму, прежде чем сбился с пути, — она заметила, что он не ответил на ее вопрос, но мускулы его спины расслабились. — Вы видите что-то знакомое?
Она посмотрела на крутые холмы и окрашенный серебром кустарник.
— Мне все кажется таким похожим.
Он резко остановил коня.
— Чертовски невероятно.
— Что? — она дернулась вперед, прижав подбородок к его крепкой шее и пытаясь не обращать внимания на теплое ощущение, которое росло в ней. Это совсем не походила на поездку в обществе отца, брата и дяди Питера.
— Я с трудом могу в это поверить, — его ошеломительные слова пробились в ее мысли, — определенно эта часовня не могла быть так близка к дороге.
— Как странно, — она оглянулась, ожидая увидеть очертания часовни, но заметила только широкий простор торфяника. В замешательстве она развернулась обратно.
Вдалеке темным пятном в ночи выделялась крыша дома тети Луизы. Ее руки напряглись вокруг его крепкого тела.
— Мы должны найти спуск к пляжу. Мне кажется, что мы близко к тому месту, где это… кораблекрушение могло произойти.
Они пересекли дорогу и прошли к открытому мысу. Оставив коня на безопасном расстоянии, продолжили путь на вершину обрыва пешком, взявшись за руки по его настоянию. Оттуда и ферма, и деревня были скрыты острым углом береговой линии Далеко внизу волны, освещенные светом луны, набегали и отступали из узкой бухты.
Узкий, покрытый галькой пляж лежал у подножия скал. На некотором расстоянии из воды показались утесы, побитые океаном, вокруг них бурлили потоки течения. Сердце Софи сжалось, пока она смотрела на мутные воды. Безоговорочно, она крепко, до боли, сжала руку мужчины рядом с ней. Из-за уверенности в том, что ни один корабль, причаливший в эту бухту не смог бы выйти невредимым.
Но пока она осматривала берег в поисках признаков трагедии, девушка не нашла никаких следов тревоги и никаких остатков судна после крушения или ужасного видения тел, которых выбросило на берег.
— Я не понимаю. Вероятно, мы все-таки не там вышли.
Он прочистил горло.
— Или, вероятно, то, что Вы видели, этого не было…
Его снисходительный голос вызвал у нее взрыв раздражения.
— Не говорите мне, что мне показалось. Или что мне это приснилось. — Одной рукой она поплотнее завернулась в плащ. — Я была абсолютно бодрой. Мои глаза меня не обманывали.
— Ну, тогда где же ваш корабль?
— Это не мой корабль. Как же я могу знать, что с ним стало?
Он повернул голову, чтобы осмотреть побережье, подняв руку, чтобы показать на далекое сияние, которое освещало воду.
— Посмотрите туда. Мне кажется, что береговые огни бухты там, где и должны быть.
Она сжала зубы.
— Я это не придумала.
— Я никогда и не говорил, что придумали, — его голос стал успокаивающим. Какое безумие, как будто она была напуганным ребенком, которого надо было успокоить. Его длинные пальцы гладили ее пальцы. — Я абсолютно уверен, что Вы уверены в том, что то, что Вы видели, было реально.
Софи рывком освободила руку и отошла.
Он через мгновение последовал за ней. Лунный свет осветил сердитое выражение ее лица, когда он снова схватил ее руку и сжал с такой силой, с которой было бесполезно бороться.
— Какой бы надежной не казалась Вам земля, — заметил он, — одно неосторожное движение может завершиться падением целой каменной глыбы в море и Вас вместе с ней. Здесь не место для бесцельных гуляний, я Вас уверяю. Идемте; пора отвести Вас домой.
— Да, но позвольте мне Вас уверить, мистер…как Вас там, что меня не заботят гуляния, и я не нуждаюсь в Вашей помощи, чтобы найти дорогу домой отсюда. — Ветер распахнул края ее плаща. В ее распоряжении оставалась только одна рука, чтобы сохранить ее скромность. — Я могу пойти по дороге прекрасно, благодарю Вас.
— Вероятно, мисс Как-Вас-там, — внезапно, он развернул ее и поставил на носочки лицом к себе. Порыв ветра раскрыл ее плащ, а под ее фланелевым халатом показалась хлопковая ткань. Его взгляд пристально прошелся по всей длине ее одеяния, чтобы лучше рассмотреть, а потом вернулся к лицу. — Вы сейчас под моей защитой, и я позабочусь о том, чтобы Вы вернулись домой в целости и сохранности. И мы не будем больше спорить на этот счет.
В ней проснулось негодование. Он говорил так же, как ее семья. Так же снисходительно, властно и подавляюще.
Но губы, которые произносили эти слова…они были полными, сочными и такими теплыми и так близко… Софи не могла перестать смотреть на этот рот, зачарованная этой определенно самой мягкой части этого человека, особенно, когда он так властно говорил. Она позабыла свои возражения и безмолвно смотрела на него, размышляя, что почувствует, прижавшись к ним своими губами.
Он сжал ее локти и склонил голову как если бы… если бы он хотел того же самого, о чем она задумалась. Но он лишь глядел ей в лицо, потом покачал головой, издал хриплый, низкий, горловой звук, как будто составил какое-то презрительное мнение о ней, но не снизошел, чтобы поделиться им. Он оскорбил ее еще больше, запахнув края ее халата и плаща с фамильярностью, которая каким-то образом сделала ее меньше и дала возможность почувствовать себя проституткой.
Он предложил ей руку.
— Идемте. Вам нет нужды злиться. Вам необходим хороший сон, и утром Вы увидите, что все хорошо.
Испытывая слишком сильное смущение, чтобы ответить, она позволила ему отвести себя к коню и поднять себя в седло позади него, где она силилась увеличить насколько возможно расстояние между их телами. Это стало особенно тяжело, когда он пришпорил коня, и тот перешел на рысь, заставив ее обнять его за туловище и крепко сжать, или перелететь через круп лошади. Но все же она сумела сесть ровно и прямо, насколько это было возможно.
Что же случилось с этим заботливым джентльменом, которого она встретила в церкви? Он держался уважительно, даже держа ее в объятиях. Он показал себя терпеливым и заботливым, выслушал ее и был внимательным к ее нуждам. Когда же он превратился в серьезного незнакомца, который жаждал избавиться от нее?
Ее пальцы сжались в крепко сжатые кулаки спереди его рубашки, но она осознала, что он определенно заметит это. Она расслабила руки, и ее ладони прижались к его твердым гибким брюшным мускулам, которые глубоко захватили ее воображение в одно мгновение и задели ее самолюбие сразу же вслед за этим. Она вела себя, прямо как проститутка и капризная женщина, в чем дедушка обвинял ее непосредственно перед тем, как сослать в Корнуолл.
— Я не злюсь, — соврала она, потом сделала несколько долгих вздохов, чтобы придать своему утверждению истинность. — Я чувствую изрядное облегчение от того, что ошиблась. Я определенно не хотела… Ох, но я совсем не понимаю, как я могла настолько ошибиться. Все казалось таким живым в то время, таким реальным. Это так странно.
Он остановил Принца и оглянулся в седле. Под взъерошенными волосами длинная линия носа и квадратная челюсть очерчивались в явный силуэт на ночном небе.
— Я бы посоветовал Вам не думать об этом.
— А у меня есть выбор?
Он развернулся больше, его глаза сузились, когда он смотрел на нее. Потом здесь, на открытом месте, когда туман исчез, а воздух стал кристально чистым, волосы посветлели, а аристократичный вид казался очень знакомым. Прежде чем она смогла продумать это, он сказал:
— Вы говорите одно, но все же я могу поклясться, что я слышу обратное в Вашем голосе.
— Вы имеете в виду?