***
Лежу, пытаюсь найти десять отличий между собой и разумным желе из мультфильма «Монстры против пришельцев». Причем самое противное не то, что отличий как таковых нет, а то, что мультик помню, а вот то, где я его видела, при каких обстоятельствах и с кем - нет. Отвратительно. Тело - желешка. Мозг - пластмассовая масса без извилин. Самокритично, но суть отражает. Против детства в целом и детей в частности я ничего не имею, но быть младенцем - это самое хреновое, что мне приходилось испытывать. Я чувствовала вечные холод, голод и слабость. Конечно, была ещё масса других неудобств, но по сравнению с этими тремя они казались пустяками, не стоящими упоминания. Иногда я думала о повторной смерти во имя избавления от мук. А потом мозг начинал работать как обычно, а не как расплавленная пластмасса, и я понимала, что мне от от этого станет только хуже. Да и в принципе, данное деяние не имеет смысла. - Виолетта сейчас будет кушать. Виолетта ведь хочет кушать? - тихо приговаривала моя кормилица и няня в одном лице. - Агу! Каут. Бе-бе, уа. Противно саму себя слышать, но попытки произнести что-то членораздельное бросать не стоит, ведь речевой аппарат нужно развивать. Только жаль, что никому не понять, что я сказала: «Накорми меня молча и быстро, а потом можешь вслух хоть порнушку, хоть роман для тринадцатилетних девчонок читать, а сейчас я хочу есть!» Женщину звали Алесса. Была она не то чтобы особо красива и умна, но привлекала к себе внимание той добротой и нежностью, что надолго поселились у нее в глазах, двумя путеводными маяками освещая ее жизненный путь. Ребенок Алессы умер, не прожив и пары дней, поэтому ко мне она относится по-особенному. Я же к ней ничего выдающегося не чувствовала то ли из-за того, что сама по себе малоэмоциональна, то ли из-за того, что она была очень болтлива, навязчива, засыпала на своем рабочем месте и ничего не могла поделать с моей мерзлявостью. Злость за последнее была несколько необоснованна, ведь теперь я коченела даже в пятидесятиградусную жару. - Какая ты требовательная девочка, всё у тебя по расписанию... «Меня сегодня покормят?» - попыталась произнести я, но снова вышло только какое-то неразборчивое мычание. Всё. Я в ярости. - А как мы хмурим лобик! - всплеснула руками пышечка. - Серьезная Сеньорита... - продолжала умиляться она. Местную речь я понимала неплохо, но только если говорили медленно, разборчиво и на основном диалекте. Например, Алессу я понимала прекрасно, а вот молодую девушку, что прибирала детскую, только отрывочно, вероятно, она раньше жила в другом регионе, где произношение несколько иное. Когда с кормлением было завершено, я решила поспать. Сон - это идеальный уход от реальности. Только сном я искренне наслаждалась, ведь в нем я не ощущала этого вымораживающего изнутри холода, бесконтрольного голода и дикой слабости. Еще любила сон я за то, что это только видимое бездействие, на самом деле осознанные сны, как и медитация - метод достижения фаны. Что такое фана объяснить трудно, обычно обходятся общим определением о том, что фана - состояние, когда спадают оковы плоти, а дух соединяется с великой пустотой. Мне с пустотой воссоединяться категорически не хотелось, но я к этому и не стремилась. В прошлой жизни я увлекалась разным, но времени, возможностей и, что самое главное, желания для освоения осознанного сна мне категорически не хватало, а ведь это умение очень полезно! Время в осознанном сне полно сюрпризов. Кажется, что проспал несколько часов, а стрелка сдвинулась всего на пятнадцать минут. Более того, известны случаи, когда во сне человек проживал несколько дней, недель и даже месяцев. А в реальном мире, как ни в чем не бывало, просыпался утром через 8 часов. Впрочем растягивать время я не стремилась, ведь во время бодрствования я не приобретала никакой новой информации, а следовательно, буквально страдала от информационного голода, в таких условиях возможность напрягать свои извилины и мыслить воспринималась как манна небесная! Через пару месяцев постоянных экспериментов со своим подсознанием (знаю, что опасно, но я буквально умирала со скуки) я смогла видеть ауры людей, окружающих меня. Это было ни с чем не сравнимое и новое знание, которое вдохновило меня на дальнейшие изыскания. Мой внутренний мир... До этого я себе смутно представляла, что это такое и с чем его едят. Да и сейчас, если честно, сильно сомневаюсь, что это не плод моей фантазии, которая по сравнению с прошлой жизнью стала просто удивительно красочной и яркой. Лень, конечно, двигатель прогресса, но не ожидала, что абсолютное бездействие является хорошим подспорьем для личностного роста. Скорее, я рассчитывала, что меня ждет судьба Обломова из одноименного произведения: я должна была облениться, перестать реагировать на раздражители внешнего мира и его беспричинную суету, забить на все и помереть, не вставая с кровати. Картинка весьма нелицеприятная, но вполне возможная. Вот только я не могла себе позволить подобного, я слишком сильно любила себя и желала достичь чего-то нового, неизведанного и завораживающего. Это было желание, продиктованное скукой, но от этого не менее привлекательное. Большую часть своего времени я проводила во снах, а значит, во внутреннем мире, представляющем собой плато в несколько квадратных километров, окруженное несколькими цепями непроходимых гор. Живности здесь не было, растительности - минимум, но то, с какой точностью и кропотливостью продуманы горы, заставляло меня сомневаться в том, что автором сего шедевра является мое подсознание. Каждая щель, каждый камешек были абсолютно оригинальны. Как нет в мире двух идентичных снежинок, так не было в моем подсознании ни одного повторяющегося камня! Климат здесь был просто идеальным для меня - вечная свежесть цветущей весны! Такие деньки, какие вечность царили в моем личном мирке, были той редкостью, ради которой я в прошлой жизни с затаенной надеждой пережидала и мороз, и сырость, и грязь весених дней. Здесь я не чувствовала холода. Мой внутренний мир имел пять достопримечательностей, наличие которых примирило меня с мыслью, что этот медвежий уголок могла создать только я. Первой достопримечательностью был Алтарь. О, это царствие педантичного меланхолика могла создать только я. Это не был не храм, не амфитеатр, не замок, и не изба без единого гвоздя. Это было все и ничего! Как же трудно описать то, что можно назвать верой. Верой в жизнь. Скоплением всего того, на что только только стоит кинуть взгляд, чтобы понять: двигаться вперед, не сдаваться, не отступать. Вот мои принципы. Вот моя вера! Только увидев это необычное место, я поняла, что оно родилось из глубин моего подсознания, из осколков памяти, что я навсегда потеряла и не желала возвращать. Это место дышало прошлым, чтобы дать мне надежду на будущее. Я уверена, что если в моей жизни произойдут сильные изменения и потрясения, все, что составляет это место, все, что составляет мою веру, поможет мне найти себя. А, быть может, это место пополнится еще одним атрибутом моей собственной религии - жизни ради движения вперед и достижения поставленных целей. Второй достопримечательностью стал сад-лабиринт. Он был разбит на две области: абсолютно идеальную педантично-правильную область с бесчисленным количеством прекрасных клумб с источающими божественный аромат цветами, и дикую, наполненную ядовитыми цветочками и редкими плотоядными растениями. Граница между двумя частями сада была совсем не условной - трехметровый заслон из плотно стоящих друг к другу кактусов, оплетенных лианами, что любили душить в своих страстных объятиях любого, кто способен издавать шум. В этой неприступной зеленой стене были сделаны восемь врат-переходов, каждый из которых имел свой собственный сюрприз. По крайней мере, так должно было быть согласно моей задумке. Ни в поливе, ни в специальном уходе мои цветочки из «дикой» области сада не нуждались, а польза от них была колоссальная: защита моего разума. Я никогда не сталкивалась с подобным в своей прошлой жизни (по крайней мере, я свято верю в это), но в теории при проникновении в разум «жертвы» ментальный агрессор попадает в вверхний слой подсознания, в котором находятся все сиюминутные мысли, эмоции и спонтанные желания человека. Для того, чтобы заглянуть в этот слой не нужно быть особенно талантливым, достаточно обладать даром и заглянуть в глаза человеку с более слабой волей. Но если вторженец все же сможет преодолеть его, то он попадет в мой чудесный сад. В его зелено-агрессивную часть. Я же из беседки в светлой части смогу в полной мере насладиться прекрасным зрелищем: уничтожение незваного гостя прекрасными цветами. Третья достопримечательность представляла из себя на вид огромный Черный Куб. На вид он был совершенно никчемным и не представляющим из себя что-то любопытное. Ну, стоит посреди прекрасного плато огромная черная образина, поглощающая солнечные лучи. Подумаешь, невидаль. В подсознании все возможно! Вот только я была перфекционистом (не абсолютным, конечно, ведь в таком случаю у меня во внутреннем мире основой было бы не природное образование, а нагромождение геометр