Все пятеро покатились, размахивая руками и ногами, в жидкую грязь, издающую чавкающие звуки, которые были словно бальзам для горящей жаждой мщения души Саманты. Агнес упала лицом. Вивьен умудрилась приземлиться на ноги, но тут же потеряла равновесие, уселась прямо в грязь и заплакала. Саманта внимательно наблюдала за Эммелин. Та с восторженным криком упала на колени и тут же поднялась, хохоча во все горло. Генриетта сидела в грязи, ошеломленно глядя на происходящее. А Мара скинула с головы шляпу и радостно опрокинулась на спину, громко смеясь. Одна за другой девочки поднимались на ноги, скользили, хватались друг за друга, падали снова.
Кайла восторженно визжала, прыгая рядом с Самантой.
– Я тоже хочу туда, – заявила она.
– Правда? – Саманта рассмеялась. Она любила маленьких детей. Малыши еще не научились притворяться. Они обожали грязь и совершенно не думали о том, как их будут потом отмывать и ругать за испачканную одежду. Кайле не хотелось отставать от сестер.
Приподняв девочку, Саманта поставила ее на край ямы и позволила ей соскользнуть вниз.
Визжа от восторга, Кайла врезалась в Эммелин, и они обе упали в черную жижу.
Саманта дала девочкам повозиться так еще несколько минут, смеясь или плача – это уж кому что подсказывал характер. Затем она встала на краю ямы, уперев руки в бока. И впервые за сегодняшний день заговорила с ними как учительница и наставница:
– Юные леди!
Девочки затихли и посмотрели на нее.
– Я умнее, и больше, и ловчее, чем вы все, вместе взятые! И если вы будете продолжать бороться против меня, то все время будете проигрывать. Лучше вам поверить мне на слово и оказывать мне впредь уважение, которого я заслуживаю. – Она посмотрела в упор на Агнес, отчаянно и безуспешно пытающуюся очистить от грязи лицо. – Впрочем, можете не верить. Но вам все равно не одержать надо мной верх. Я не такая, как ваши прежние гувернантки, изнеженные и испуганные. Ни одна из них не была такой строгой и такой хитрой, как я.
Мара рассмеялась и сказала Вивьен:
– Я так и знала, что с ней не соскучишься.
– Я обещала вашему отцу пробыть здесь не меньше года. И я сдержу свое обещание. – Саманта с торжеством оглядела всех шестерых. – Есть ко мне вопросы?
– Да, – Агнес встала и побрела по грязи к краю ямы. Она протянула Саманте руку. – Не поможете ли мне вылезти отсюда?
– С восторгом, – Саманта протянула девочке руку, но как раз в тот момент, когда Агнес приготовилась за нее схватиться, резко отдернула ладонь.
Девочка опрокинулась навзничь, а Саманта сказала, склонившись над ямой:
– Послушай меня внимательно, Агнес. Я умнее и хитрее. Лучше сдавайся. – Не ожидая, пока Агнес опомнится, она продолжала, обращаясь к остальным: – Ну, хорошо. Я дам вам еще десять минут повозиться в грязи, а потом все дружно вылезают, и мы отправляемся домой.
Вивьен снова принялась плакать.
– Папа будет кричать, – всхлипывала она.
– Вашего папу я беру на себя, – Саманта присела на лежащий рядом камень и достала из кармана часы. – Играйте. Я крикну вам, когда пора будет вылезать.
Мара толкнула Вивьен. Та перестала плакать и опустила Мару в грязь лицом.
– Не утопи свою сестру, Вивьен, – крикнула Саманта, затем сказала, обращаясь к Агнес, бредущей к краю ямы: – Ты тоже можешь поиграть. Все равно без меня отсюда никто не уйдет.
Агнес задумалась. Саманта видела, как она перебирает в голове различные варианты. Затем, приняв решение, Агнес вылезла из ямы, цепляясь за растушую сверху траву, добрела до камня и уселась на нем спиной к сестрам, сложив руки на груди, с обиженно оттопыренной нижней губой.
Убедившись, что она не собирается уходить одна, Саманта снова посмотрела вниз. Грязь летела во все стороны, дети катались в ней, ползали на четвереньках, а Саманта с улыбкой наблюдала за ними.
Вокруг приятно пахло свежей зеленью и немного – мятой. Сорвав листик с какого-то растения и растерев его между пальцев, она поняла, что приятный запах исходил именно от него. Но тут же поспешила вытереть руки – а вдруг растение ядовито и приятный запах служит ему приманкой для будущих жертв. Оставалось надеяться, что сам запах несмертелен. Надо было привезти с собой из Лондона книгу, в которой говорилось бы обо всех подстерегающих в диких местах опасностях, включая змей.
Откинув на спину шляпу, Саманта подставила лицо солнышку. Она знала, что не стоит этого делать, особенно при ее молочно-белой коже, но в Лондоне солнце никогда не светило так ярко. В Сити в воздухе всегда висела угольная пыль, и Саманта ни разу в жизни не видела над головой такого пронзительно синего неба. Но если бы только… а впрочем, глупо жалеть о том, чего не может быть. Она здесь в ссылке, вдали от своего любимого Лондона, и обещала полковнику Грегори остаться в Сильвермере не менее чем на год.
Не такое уж плохое обещание. Леди Бакнел ни за что не позволила бы ей вернуться, пока она не докажет, что способна жить в семье своих хозяев, не вмешиваясь во все их дела. Двенадцати месяцев, пожалуй, вполне достаточно. За это время лондонские матроны наверняка успеют забыть все, что наплетет про нее мистер Уорд-лоу, и тогда Адорна подыщет ей другое место.
Она посмотрела на часы и объявила:
– Десять минут истекли.
Девочки были покрыты грязью с ног до головы. Они вылезали из ямы, помогая друг другу. Саманта подумала, как не похожи девочки на тех угрюмых детей, которые шли сюда час назад. Пожалуй, ей удалось добиться кое-каких успехов.
Она посмотрела на сгорбившуюся на камне фигурку Агнес. Похоже, старшая дочь полковника не собиралась сдаваться так быстро. Что ж, у Саманты впереди целый год.
8.
– Мы не можем обедать в таком виде, – Генриетта указала на свою юбку, покрытую слоем грязи.
– После того как приведете себя в порядок, обед ждет вас, – пообещала Саманта. – Пойдемте скорее. Для быстрых ног дальний путь не помеха!
Агнес шла за весело щебечущей группкой сестер на некотором отдалении и, когда Вивьен попыталась подойти к ней, оттолкнула сестру.
Саманта вновь подумала, что должна что-то предпринять по поводу Агнес. И как можно скорее. А также разобраться с полковником Грегори, настаивающим на том, что дети должны придерживаться строгой военной дисциплины, независимо от возраста и индивидуальных особенностей. Вот только полковника ей не столкнуть в яму с грязью. С ним придется куда сложнее.
– Почему вы делаете такие ужасные вещи, юные леди? – строго спросила Саманта. Впрочем, ответ был ей известен.
– Какие вещи? – Генриетта захихикала. – Купаем в грязи наших гувернанток?
– Или сажаем пауков к ним в карманы? – подхватила Мара.
– Или кладем жмей к ним в штол? – прошепелявила Эммелин.
Саманта посмотрела на малышку.
У Эммелин дрожали губы.
– Все говорят, что сердце нашего папы разбито из-за смерти мамы, – вмешалась Вивьен. – Но это не так. Его никогда не было дома. Он все время командовал своим любимым полком, – в голосе ее звучало негодование. – Это мы потеряли нашу мамочку, это мы скучаем по ней, а он – настоящий эгоист и все время злится, потому что ему приходится сидеть дома с нами и он не может снова идти воевать вместе со своими приятелями.
– Каждую ночь, когда мы уже в кроватках, он садится на своего коня и уезжает из дома, – пожаловалась Кайла.
– Неужели он думает, что мы не замечаем? – подала голос Агнес.
Саманту не удивило то, что она услышала, но ее поразил тон, которым девочки говорили об отце. Надо срочно что-то предпринять! Но что? Ведь она должна быть уверена, что выбрала правильный путь. И представится ли ей возможность поговорить с полковником до следующего понедельника?
– Мисс Прендрегаст, – дернула ее за юбку Эммелин. – Шмотрите!
О нет! Возможность не заставила себя ждать. На лужайке у озера стояли два лакея с ведрами, полными воды, а рядом с ними – полковник Грегори с лицом мрачнее тучи. Он нервно постукивал хлыстом по сапогам.