Размышления его прервал тихий шелест ткани.
Уильям открыл глаза. Саманта сидела за столом, одетая в простое зеленое платье, и смотрела на него выжидающе, но при этом довольно холодно. Ни тени восторга, который ожидал увидеть Уильям. Что ж, может быть, она просто смущается. Или боится, что Уильям отвергнет ее, как отверг отец ее мать.
Ну да. Своим вчерашним рассказом Саманта показала, что имеет все основания не доверять людям его круга. И теперь ему придется постараться, чтобы переубедить ее.
Улыбнувшись, Уильям похлопал ладонью по одеялу.
– Иди сюда, дорогая. Присядь, я объясню тебе, как надо правильно покидать супружеское ложе.
Холодность исчезла с лица Саманты, но на смену ей пришел неподдельный ужас.
– Супружество? Но разве речь шла о супружестве?
Недоумение Саманты лишило Уильяма дара речи ровно настолько, сколько требовалось, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
Саманта сидела, сжав руки в кулаки, она дышала тяжело и порывисто. Все понятно! Наверняка в тишине ночи она задумалась о будущем. И в душе ее проснулись страхи и сомнения по поводу намерений Уильяма. Но если так, то упоминание о супружестве должно было прогнать эти самые сомнения, а не вызвать такую панику.
Не сводя глаз с Саманты, Уильям откинул одеяло. Девушка смотрела на него совершенно отрешенно.
Он встал и собрал разбросанную по полу одежду, пытаясь угадать, что же случилось. Он сделал Саманте больно? Да. Но потом он попытался загладить свою вину. Он испугал ее? Но разве что-то способно испугать Саманту? Уж во всяком случае, не его откровения по поводу лорда и леди Фезерстоунбо. Или она волнуется по поводу того, что он подвергает свою жизнь опасности? Но если так, то зачем сидеть так далеко от него и с таким серьезным видом?
– Скажи мне, что же не так! – потребовал Уильям.
Саманта отвернулась к окну, губы ее задрожали, и она сжала их покрепче.
– Пойдем со мною в дом. – Он должен заставить ее заговорить. И ни в коем случае нельзя оставлять ее сейчас одну. – Я должен подготовиться к сегодняшнему дню – переодеться, посоветоваться с Дунканом.
Наконец Саманта повернулась к нему, и Уильям прочел в ее взгляде зияющую пустоту.
– Сначала я должна кое-что сказать тебе, – медленно произнесла Саманта.
24.
– Эй, ты собираешься развязать меня или мне предстоит лежать тут вот так весь день?
Прервав свой туалет, Тереза взглянула на Дункана, распростертого на ее постели, руки которого были привязаны к изголовью ее шарфом.
– Да. Да, сейчас развяжу, – она подошла кровати с нарочито скучающим видом. Неужели всего час назад леди Маршан целовала этого мужчину? Она принялась развязывать узлы, которые чуть раньше сама затянула с таким наслаждением.
– Конечно же, развяжу. Ты нужен мне, чтобы помочь застегнуть платье.
– С удовольствием, миледи, – как только руки Дункана освободились, он крепко обнял Терезу за талию, усаживая рядом с собой. – Но сначала хотелось бы узнать, что такого я сказал, что так разгневало тебя.
Тереза смотрела на него влажными глазами, полными тревоги.
– Ты сказал, что тебе нужен карманник. Что вы с Уильямом готовы воспользоваться услугами вора.
– Если бы я только знал, что это разгневает тебя, я бы заткнул свой рот. Я просто думал, что ты знаешь все обо всех и сможешь подсказать человека, подходящего для такой работы.
– Я должна пойти предупредить Саманту, – пробормотала Тереза с отсутствующим выражением лица. Дункан отпустил ее и медленно сел на постели.
– Предупредить Саманту? Мисс Прендрегаст? О чем?
Тереза быстро подошла к окну и стала смотреть на укрытый туманом сад.
– Она не… Она… – Тереза обернулась к Дункану. – Как ты думаешь, Уильям доверится ей так же, как ты доверился мне?
– Я не знаю. – Самые страшные догадки роились в голове Дункана, но он гнал их от себя. Не может быть, чтобы юная гувернантка… нет, только не это. – Еще неделю назад я сказал бы, что нет, но сейчас не знаю. Уильям влюблен по уши.
– Так он скажет ей? – Тереза нервно заламывала руки. – Больше всего я боюсь, что Саманта решит… но ведь он не станет рассказывать ей о вашей проблеме? Он ведь считает женщин изнеженными созданиями, хрупкий мозг которых нельзя напрягать такими вещами.
Подозрения Дункана оформились в уверенность, и он резко вскочил с кровати.
– Черт побери, ты хочешь сказать, что Уильям ухаживает за воровкой?
Уильям вел Саманту по лужайке, крепко держа ее за руку.
У этой ведьмы хватило наглости затеять с ним рукопашную!
– Тебе не надо держать меня, – сказала Саманта. – Я ведь рассказала тебе все лишь для того, чтобы доказать, что могу помочь тебе!
– Ты сказала мне слишком поздно, – Уильям крепче сжал ее руку. – Я уже опозорил себя, лишился дворянской чести.
Свободной рукой Саманта ударила его меж ребер – предательским ударом, которому она могла научиться только в своем преступном прошлом.
Вскрикнув, Уильям непроизвольно разжал пальцы.
Прежде чем он снова успел схватить Саманту, она была уже на несколько шагов впереди.
– Я и забыла, – с хорошо знакомым ему сарказмом произнесла Саманта, – что все события прошлой ночи произошли лишь с тобой одним.
В несколько прыжков Уильям догнал ее.
– Только у меня была честь, которую я сумел потерять.
– Что ж, и об этом я тоже забыла, – вздохнула Саманта.
Туман окутывал все серебристой дымкой, прозрачные капельки висели на паутине, свитой среди ветвей розового куста. Деревья выступали из дымки своими мокрыми стволами, а кроны их терялись наверху. Если туман не рассеется, Терезе придется расстаться со своими планами устроить прощальный обед под шатрами в саду. Впрочем, Уильяму туман был на руку. Он спрячет их от любопытных глаз. Конечно, гости еще не проснулись, но вот их слуги наверняка уже встали, и ни к чему, чтобы они доложили своим хозяевам, что полковник Грегори провел ночь в объятиях собственной гувернантки. Разумеется, многие и так заметили вчера вечером их исчезновение. Но не стоило подтверждать их подозрения. Ведь на карту было поставлено сейчас его положение в обществе, во всех смыслах этого слова.
– Я зол на себя, как никогда, – Уильям не пытался смягчить свой тон.
– Да, парень, я вижу, – она специально перешла на этот ужасный говор, чтобы подразнить его, но больше ничего не сказала.
А Уильяму хотелось, чтобы Саманта продолжала говорить, чтобы она спорила с ним, доказывала свое, разжигая его праведный гнев, вновь и вновь убеждая его в том, что он связался с недостойной женщиной. Потому что это он был жестоко обманут. Он, а не она. Уильям не обманывал эту женщину!
– Если бы ты сразу сказала мне правду…
– То ехала бы на поезде обратно в Лондон в ту же ночь, когда прибыла сюда. Тогда мне совсем не нравилась эта перспектива, – Саманта печально улыбнулась. – Зато теперь она кажется весьма заманчивой.
Улыбка эта сделала то, о чем так мечтал Уильям, – привела его в бешенство! Он был прав, тысячу раз прав, отвергнув Саманту с ее воровскими повадками.
– Ты задумывалась когда-нибудь, какое влияние ты оказывала на моих дочерей? Общаться с воровкой – это могло поломать навеки их неокрепшие души.
– Если я оставила свой след в их душах, – а я надеюсь, что так оно и есть, – то вовсе не тем, что делала в юности.
– Но грязь твоих преступлений все еще лежит на тебе.
– В таком случае тебе не следует встречаться со своими дочерьми. Потому что и ты в той же самой грязи после того, что произошло вчера.
Резко развернувшись, Уильям схватил Саманту за плечи, заставив ее остановиться.
– Хочешь сказать, что пометила меня?
– Я просто показала тебе всю глупость подобных размышлений.
Слова Саманты звучали грубо, но глаза ее были мудрыми и печальными.
– Ты крала и у меня! Из кабинета пропало золотое перо, портрет… – Только тут до Уильяма дошел весь ужас происходящего, все, что он потерял. – Ты… какой же испорченной надо быть, чтобы украсть единственную память, которая осталась у меня о моей жене.