— Повязка выглядит как обычная кожаная повязка, но она помогает увеличить твое шестое чувство, которое помогает засекать движения. Таким образом, если какой-нибудь мудак попытается напасть на тебя с твоей слепой стороны, ты уже будешь к этому готов.
— Черт возьми, Кость! Я уже был влюблен в тебя, теперь мы просто обязаны пожениться!
Она отмахнулась от меня, как будто ее серьезные навыки ничего не значили, и указала на коробки в моей руке.
— Два патронажа эфирных патронов для «Магнума» 44 калибра и «Смит и Вессон».
— Ты чертовски сексуальна, когда говоришь о боеприпасах и оружии.
Она закатила глаза.
— О, у меня есть еще кое-что, что может тебе понравиться.
Она исчезла в проходе позади меня и вернулась с прямоугольной черной коробкой, открыв ее, чтобы показать четыре тонких кинжала, они были маленького размера и легкими для броска, но достаточно тяжелыми для боя один на один. Кость так хорошо меня знала.
— Их клинки обмазаны эфирными маслами.
— Ах ты, маленькая шалунья! Ты пытаешься меня соблазнить.
— У меня есть пояс, который имеет скрытые внутренние ножны, для легкого доступа и скрытного ношения.
Закрыв коробку и положив сверху кинжалы, я потянулся к своей сумке с боеприпасами и вытащил мешочек, который только что дал мне Купер.
— Сколько я тебе должен, красавица?
— Как обычно. Четыре дракулса за патроны. Кинжалы — это подарок.
— Подарок? А повязка?
Кость не делала подарков.
Она пожала плечами.
— Просто подумала, что тебе может понадобиться еще кое-что.
— Ах, да? Что еще?
— Беллок ищет тебя.
Я усмехнулся.
— Чего хочет от меня этот неандерталец?
У меня уже были подозрения. С тех пор как его бывший хозяин был убит в ночь Кровавой луны, когда началась война, он наверняка нашел другого. Трудно поверить, что с той ночи прошло всего несколько месяцев. Древнее пророчество вытащило из ада армии, которые должны были противостоять небесным силам на холмистых полях Дуртмура. Это было столкновение тысяч — красноглазых демонов, ангелов с мечами, черных чешуйчатых отродий и зверей с множеством когтей — спускающихся друг на друга чудовищ и разрывающих дыру в обоих мирах. Ворота широко распахнулись, создавая Ад на земле, где битва и кровь или бегство и принятие были единственным вариантами для каждого существа, оставшегося в живых.
— Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что он хочет отправить тебя на Эребус.
Эребус. Глубочайшая преисподняя, куда уходят истинно проклятые и они никогда не возвращаются. Ну, почти никогда. Это сделал охотник на демонов Джуд. Но ему помогли.
— Я что, похож на ангела?
Беллок был Ангелусом Ретонсором — киллером ангелов. Такие как он выслеживали ангелов и подрезали им крылья, лишая их силы света.
— Нет, — она рассмеялась. — Ты не похож на ангела.
Я передал ей четыре дракулса — серебряные медальоны, украшенные потусторонней силой, и единственную валюту, использовавшуюся с тех пор, как мир пошел ко всем чертям. На одной стороне их был отпечатан ревущий дракон, а на другой — падающий ангел. Бумажные деньги были человеческим изобретением, которое не имело смысла для демонических и небесных воинств. Дракулсы придавали любому иному существу силу, которую он или она могли потерять в бою. Никто не знал, кто пожертвовал своей собственной силой, чтобы создать эту апокалиптическую валюту. Но это никого не волновало. Но все хотели этого.
Потом я вспомнил и бросил еще один дракулс.
— Ты можешь добавить пачку серы?
— Конечно.
Я упаковал свои боеприпасы, новый набор кинжалов и пакет с серой, когда она бросила его мне. Это были не обычные сигареты. Они усиливали сознание и инстинкты демона, а также тонкое притяжение к чувственным чувствам. Это помогало такому существу, как я, который никогда не должен терять бдительность. Я направился к двери.
— Доммиэль.
Я закинул рюкзак на плечо у входа и оглянулся.
— Да.
— Береги себя.
— Не беспокойся обо мне, красавица. Я вернусь, и ты сможешь снова меня вылечить.
Подмигнув, я направился обратно через подземный лабиринт на поверхность. Как только я вышел в переулок, потустороннее притяжение сдавило мне живот. Я не чувствовал это ощущение уже некоторое время. С той самой ночи Кровавой луны, когда началось это дерьмовое шоу.
Женевьева звала меня. Наша клятва крови означала, что я должен ответить. По правде говоря, она была единственным существом на этой богом забытой планете, к которому я испытывал хоть какое-то чувство верности.