И тут вдруг неожиданно появился сын. Вот только нужен ли ещё один монстр на престоле?
— Никто не знает, как выглядит его сын, но многие слышали о его существовании, — продолжал интриговать публику Норан. — Он собирает армию против своего отца, чтобы свергнуть его за предательство и занять трон. Он называет себя Сильнейшим, и он тот, кто наконец-то избавит всех нас от тёмного правления Ориана Сайлеса. Ведь неизвестно, собирается ли король вообще передавать кому-то власть или хочет навсегда остаться на троне. Но Сильнейший — наш шанс на новую светлую жизнь! На жизнь без страха, без всех этих глупых нововедённых Законов, без смерти и мрака! А самое главное — жизнь без тёмных Магов, которых становится с каждым днём всё больше и больше, ведь это уже не запрещено. Какая глупость! Столько самоубийств из-за Тьмы, столько вспышек тёмной магии, столько смертей ни в чём не виноватых людей! А всё из-за одного изменённого Закона! А если перечислять все ужасающие последствия других изменений? Ведь за шестнадцать лет правления Ориана чего только не произошло! И ни одного серьёзного восстания против него, вы заметили? Так может, его сын — как раз то, что мы ждали, чтобы одолеть Ориана Сайлеса?
Гул, крики, согласия — после его речи люди резко оживились, начали толкаться и заказывать себе новых алкогольных напитков в предвкушении эпичных зрелищ. Я же был полностью согласен с Нораном, потому что уже давно замечал за собой неприязнь по отношению к Ориану и его пристрастиям к жестоким смертям преступников. Из-за него умерли несколько моих знакомых и даже один друг, из-за него мучились многие мои одноклассники, родственники которых тоже пострадали от окровавленных рук короля. Трагедии ещё не настигли меня самого или моих ближайших родственников, но я был уверен, что когда-нибудь это рано или поздно произойдёт. Так почему бы не устранить угрозу до того, как она ужалит?
— Да! Надо свергнуть его! Свергнуть! — кричали многие в толпе.
— Он добрый король! Он сделал много чего хорошего для нас! — возражали другие.
— Тихо! Он убьёт всех нас, если узнает, о чём мы тут разговариваем! — испугались немногие третьи.
Я хотел найти взглядом Эмму, которая должна была остановить весь этот хаос, пока он не перешёл границы, но вдруг заметил её поднимавшейся на стол к Норану.
— Сильнейший жаждует отомстить своему отцу! — гордо прокричала она. — И многие уверены, что он сможет убить Ориана. Разве вам не хочется, чтобы кровь перестала течь реками и исчез страх быть убитым на площади на глазах у всех совершенно ни за что? Сейчас в мире идёт война и разве это уже не знак того, что и нам пора вступить в войну и пойти против Ориана Сайлеса?
— Так нельзя! Это революция! — кто-то в ужасе закричал в толпе.
— Именно! — яро согласился Норан. — И мы её выиграем!
Он продолжал что-то ещё говорить, но меня вдруг отвлёк тревожный голос Эфана:
— Мы должны уходить, Тоал. Срочно.
— Почему? — искренне удивился я, так заслушавшись ораторов, что с трудом приходил в себя.
— Сейчас начнётся драка, — оглядев возбуждённую толпу, ответил брат. — Нам нужно как можно скорее возвращаться.
Я даже не успел возразить или хоть что-то понять, как он потащил меня к выходу, расталкивая по пути людей, а я запоздало пытался сохранить в целостности и сохранность мою гитару.
— Они шпионы! Шпионы противного Сайлеса! — вдруг переградил нам дорогу лысый мужчина средних лет в рубашке и брюках.
— Мы музыканты, — просветил я этого недоумка. — Мы устали и хотим отдохнуть.
— Что же раньше не ушли? — взвилась какая-то карга. — Послушали тут революционные сплетни и решили донести до Сайлеса, да?
— Я вот об этом и говорю! — закивал лысый.
— Оставьте их в покое, они ничего никому не расскажут, — железным тоном прервала спор Илайн, тёмной тенью появившись рядом со мной. — Они за нас.
— Да, — неожиданно резко согласился я, проигнорировав тяжёлый взгляд Эфана.
— А как вы докажите? — не поверил лысый. — Они врут, они точно врут!
— А вы сами не шпион, дундук вы этакий?
На секунду на лице лысого отразилась такая рассеянность, будто его разоблачили, а затем он резко бросился на меня, намереваясь задушить. Натренерованный до безусловных рефлексов, я неосознанно вытащил из заднего кармана нож, который всегда с собой носил, и вонзил до самой рукояти в грудь мужчины. Миг — и всё замерло. Удивлённая толпа размылась, мир покачнулся, а в центре лишь ярко выделялось алое пятно чужой крови на рубашке. Тело начало медленно оседать, пока не распласталось на полу.