Арэйзра закашлялась и сумела вздохнуть.
— Кален…
Он не обратил на девушку внимания и смотрел в упор на обдумывавшего слова гвардейца Раса.
А затем дварф пальцами коснулся челюсти Калена — мягко и нежно, словно любовник, словно сама смерть.
— Очень хорошо, пёс, — сказал Рас. — Но я хочу услышать, как ты молишь об этом.
Кален потупил глаза в пол.
— Моли о пощаде, — зловеще улыбнулся Рас.
Когда Кален заговорил, его голос едва ли был громче шёпота.
— Прошу. Пожалуйста.
— Кален… — Арэйзра не могла поверить в услышанное. Кален, которого она любила, не стал бы умолять.
Рас хмыкнул.
— Ты называешь себя мужчиной и, тем не менее, предпочитаешь путь труса, — произнёс дварф и посмотрел на Арэйзру. — Твой пёс — не тренированная гончая, миледи, а жалкая сука-дворняга.
Бесцветные глаза Калена казались Арэйзре очень, очень холодными в серебристом свете.
Арэйзра почесала синяк на шее.
— Выбирай, дварф, — произнесла девушка. — У меня ещё хватит сил на хороший вопль, и, даже учитывая его слабость, вигилант Дрен тоже вполне способен завопить.
Рас перевёл взгляд с неё на Калена и обратно. Затем дварф фыркнул.
— Очень хорошо, — Вир вздёрнул Калена на ноги, и, нужно отдать ему должное, мужчина почти не закашлял. — Знай: даже слабейший щенок смелее тебя — самая безобразная дворняга стала бы драться на твоём месте.
Кален не ответил.
— Нечего сказать? — спросил дварф.
Кален только смотрел на Раса. Арэйзру внутри снедал гнев.
А затем Рас ушёл, словно ветер пронёсшись по коридору. Кален упал на пол, но успел подставить руки, не ударившись лицом о каменный пол. Арэйзра поймала взгляд Дрена — светлые глаза, полные ледяной ярости. Затем гвардеец закашлялся.
В мгновение ока, словно этот звук вернул ей силы, Арэйзра вскочила на ноги.
— Гвардия! — закричала она настолько громко, насколько могла. — Стража, Гвардия, к оружию! У нас нарушитель!
Лихорадочные звон стали и топот ног раздались во всех залах вокруг них. Народ начал стягиваться, встревоженный криком Арэйзры. Та посмотрела на Калена, такого слабого и печального, лежащего прямо на полу. Девушка протянула руку.
— Вставай, вигилант.
Дрен, опёршись о протянутую руку, дрожа поднялся на ноги.
— Ты ранена? — спросил мужчина.
Арэйзра покачала головой — яростные слова застряли у неё в глотке. Кален кашлянул.
— Боги, Рэйз, я не хотел, чтобы ты пострадала. Ты это знаешь.
— Хватит, — яростно тряхнула головой Арэйзра, слишком злая, чтобы подобрать менее резкие слова. — Мне не нужен никто, чтобы защитить меня — особенно трус.
Кален потупил взор.
Арэйзра взяла меч Тенеубийцы — на ощупь тот был тёплым, но не ожёг её — а затем понеслась собирать Стражу.
Кален застыл на месте — мужчину била дрожь. Дрену казалось, что его ранили сильнее, чем был способен любой меч.
Он отдал всё, чтобы спасти Арэйзру. Он нарушил самый священный обет, данный самому себе, — никогда ни о чём не молить. И всё же, Арэйзра отвернулась от него. В глазах девушки Кален увидел презрение.
В её глазах он пал неимоверно низко, утянув Арэйзру следом за собой.
В груди мужчины зародился кашель — жестокое напоминание о его собственной неудаче, и Кален подавил его, отрешившись в пустоту. Дрен сплюнул кровь в руку.
Собственные кровь и слюна с лёгкостью могли стать кровью Раса на его руках. Искушение было столь сильно — обмануть дварфа напускной слабостью и всадить клинок в печень, почку или сердце. Словно вероломный вор или убийца. Так, как он бы сделал в Лускане. Но это было прямым нарушением данных обетов, а паладин внутри самого Калена не допустил бы этого.
Дрен поднял руки, чтобы исцелить касанием самого себя, но силы не пришли.
Всё это время Кален защищал Глубоководье — город безликих граждан — и защищал всех тех, кого любил и о ком заботился. Но рыцарь не мог этого сделать ценой собственных принципов и пренебречь самим собой и своим «я».
Таким образом, Кален мог продолжить начатое дело: рыцарь не раскрыл себя, когда встретился с Лориэн, или после того, как была ранена Таланна. Триединый Бог не наказал его за это. Но когда он не раскрылся и сегодня, Кален лишился единственного друга, кроме Целлики.
Хотя Арэйзра была жива, Дрен знал, что поступил неправильно. Триединый Бог отобрал у Калена силы за то, что тот не пожертвовал долгом перед самим собой во имя долга перед остальными.
Кален знал, что он должен бороться не только за город, но и за самого себя и своих близких.