Кален задумался о рунах, вытатуированных на её ключице. Что они значили? Дрен понял, что это был Детек, письменный язык дварфов. Зачем эльфийке носить дварфские руны?
Айлира обернулась вокруг него ещё раз, и Кален заключил её в пылкие объятия. Они обернулись раз, два — а затем Дрен опустил её почти до пола, словно подхватив упавшую в обморок спутницу, когда песня закончилась. Их глаза встретились, и эладрин улыбнулась ему — загадочно, обольстительно, опасно.
Когда зал разразился аплодисментами, улыбка переросла в широкую усмешку — первая настоящая эмоция за весь вечер. Кален довольно выдохнул.
Мысли об Айлире непостижимым образом вновь сменились на Файне — ему так хотелось увидеть такую же усмешку на губах полуэльфийки.
Айлира выпрямилась и рассмеялась, присев в изящном реверансе перед собравшимися. Женщина улыбнулась и махнула рукой, а затем послала воздушный поцелуй купцу с постным лицом, на которого показывала ранее. Лорд Сэндхор. Калену ничего не оставалось, кроме как спокойно стоять, дожидаясь возвращения его партии. Так Айлира и сделала, низко поклонившись ему надлежащим образом.
— Что Вы потеряли, леди? — спросил Кален.
Её улыбка внезапно исчезла, сменившись опасным холодом. Рука Калена неосознанно потянулась к одному из ножей, о которых мужчина вспомнил ранее, но Дрен сдержался.
— Ваша татуировка, — Кален кивнул на нанесённые на ключицу руны. — Gargan vathkelke kaugathal — дварфский, не так ли? Мне знакомо только слово vathkel — утрата. Что значит остальное?
Гвардеец потянулся рукой к её груди. Он не собирался дотрагиваться до татуировки, но, возможно, Кален дотронулся — он ничего не мог чувствовать. Все мысли оказались неожиданно далеко — только тепло её тела, прижавшегося к нему, мягкий аромат лаванды, исходивший от волос эльфийки, прохладный бархат её перчаток… Дрен хотел — он жаждал — узнать, какая у неё кожа на ощупь.
Но леди Айлира оторвалась от него — рука женщины замерла на полпути к груди. Глаза эладрин, блеснувшие чеканным золотом монет, были где-то далеко — они были отстранёнными и печальными.
— Нет, — произнесла леди Наталан, и мужчина мог поклясться перед Оком Правосудия, что видел слёзы в её глазах. — Славный сьер, приношу Вам свои благодарности за танец.
— Постойте, я не хотел… — попытался остановить её Кален.
— В сторону, мальчишка, — раздался позади него до неприятного бархатный голос. Одетый в робы эльф — Сэндхор — прошёл мимо него и взял Айлиру за одетые в перчатки руки. — Этот человек обидел тебя, моя полуночная голубка? — эльф оглянулся, свысока посмотрев на Калена.
Айлира моргнула, глядя поверх плеча Сэндхора на Калена, и на мгновение рыцарю показалось, что её глаза молили избавить её от подобного. Затем губы эладрин расплылись в блестящей улыбке, и она положила руку на плечо эльфа.
— Ралдрин, душа моя, как раз вовремя, — они влились в танец. — Я как раз хотела обсудить твоё последнее вложение в Убежище.
— Вложение? — Ралдрин наградил Калена свирепой ухмылкой.
— Оно самое, — мягко произнесла эльфийка.
Они отдалились, оставив Калена в ступоре и полном одиночестве посреди остальных танцоров.
Дрен увидел знакомое лицо с выкрашенной в красный цвет копной волос: Арэйзра.
— Боги, — пробормотал Кален и поспешил скрыться куда-подальше. Во время всего этого представления она наверняка видела его и тут же узнала. Да, девушка направлялась именно к нему. Кретин.
Дрен как раз пробирался обратно к Мирин, когда учуял нечто странное — что-то горело. Мужчина взглянул на собственную руку и с удивлением обнаружил, как от кончиков пальцев поднимается дым. На подушечках указательного и среднего были кровоточащие ожоги.
И когда же это случилось?
— Хмм-ммм, — простонала Файне, развалившись в одном конце золотой ванны Лориэн. — Превосходно.
Жрица, устроившись в другом конце, смотрела на Файне с безмятежной улыбкой на лице. Её щёки были розовыми в свете свечей, отражавшемся от тёплой воды.
— Пора на танцы? — спросила Лориэн. — Нам нужно спуститься к полуночи, а это, должно быть, совсем скоро.
— Ну, — сказала Файне, поглаживая одну из длинных стройных ног эльфийки. — Ещё немного.
Жрица улыбнулась и прикрыла глаза. Файне не была уверена, что это правильное решение — соблазнение, излюбленное оружие — но это, очевидно, того стоило. А если она и сама насладится процессом — будет только лучше! Достаточно времени, чтобы разделить боль, последующую за удовольствием, да?