Бетси действительно продала дом после смерти отца, но кому — Луи не знал. Вероятно, это было до того, как они с Филом получили указания от Фардуччи заниматься этими делами.
«Сейчас я ее спрошу! Непременно надо ее спросить!» — сказал он себе и начал просовывать пистолет за пояс брюк с левой стороны, но тут из столовой донесся испуганный крик Джесси:
— Харви!
Луи вздрогнул, пистолет выскользнул из рук и со стуком упал на пол.
Он выругался сквозь зубы. Впервые ему случалось выронить пистолет.
Эйкрил была еще в ванной, и хорошо, что она задержалась там, пока он узнавал адрес Гленды Килуэс — он узнал его как раз вовремя… Но почему кричит в столовой эта дурочка Джесси? Что натворил Харви, что вообще он может сделать такого, что привело бы в ужас равнодушную ко всему, наглую Джесси?
— В чем дело? — крикнул Луи срывающимся от злости голосом.
Голоса в столовой стихли.
Он наклонился, поднял пистолет — легкий, удобный, с длинным стволом и слегка закругленной, прилипающей к ладони рукоятью. Он купил его незадолго до того, как застрелили Беглера, и носил без кобуры и не как Фил, на резинке под мышкой.
«Если бы Беглер был жив, я бы сначала зашел к нему!» — с грустью подумал Луи. Неожиданный разговор с Филом и сообщение о том, что Кардуно остановился в доме на Кросланд-стрит, нарушили то душевное спокойствие, в котором он находился после долгого крепкого сна и утреннего душа, усилили его беспокойство за Бетси. Он звонил ей в последние дни, но не специально, а так, между делом, звонил и домой, и в супермаркет, где она работала, но никак не мог застать.
«Куда она подевалась?» — спросил он себя и снова подумал, что меньше бы беспокоился за Бетси, будь жив ее отец.
Впрочем, что мешает ему повидаться с ней до встречи с Филом и Кардуно?
Успокоенный этим внезапным, вполне логичным решением, Луи спохватился, что надо заправить бензином «кадиллак» — может быть, придется поехать на нем; и все показалось ему знакомым, привычным — день начинался с того, с чего он обычно и начинался.
В столовой дочери накрывали на стол к завтраку. За стойкой бара, возле плиты, на которой стояла большая сковородка, заполненная тонко нарезанными ломтиками бекона, суетился Харви.
— Доброе утро, папа! — в один голос поздоровались дочери.
— Доброе утро, — сдержанно ответил Луи. — Что случилось, Харви?
Он нарочно спрашивал его, а не Джесси; худой веснушчатый мальчик понимал это, но молчал, упрямо стиснув тонкие бескровные губы.
— Я тебя спрашиваю, Харви! — настойчиво повторил Луи.
— Он хотел нарезать сыр и поджарить бекон! — порывисто ответила черноволосая Джесси. — Но он такой неуклюжий! Нож не умеет держать в руках!
— Могу! — озлобленно крикнул Харви. — Могу!
Луи на секунду прикрыл глаза. Он не хотел сердиться, но ярость снова охватила его.
В душе поднималась противная жалость к мальчику, которого дочери постоянно, с какой-то неистощимой энергией дразнили. Они были уже большие девчонки, под хлопчатобумажными майками выпирали груди, толстые ляжки обтягивали джинсы с широкими, обтрепанными по краям штанинами. В колледж они ездили то на школьных красновато-оранжевых автобусах, то Эйкрил привозила и увозила их на своем белом «шевроле». А они все искали предлогов не посещать занятия. И его уже несколько раз предупреждали, что видели, как они шляются по грязным дневным барам в обезлюдевшем и запущенном центре города, как в полдень, в самую невыносимую духоту и жару, расхаживают по пыльным пустынным улицам мимо давно запертых магазинов и покинутых жильцами домов в компании черных и белых девушек и парней, которые, как точно было известно, употребляли наркотики.
Он не был уверен, что Джил и Джесси тоже уже пристрастились к наркотикам, но полагал, что это рано или поздно случится — больше того, он ждал этого, но ничего не предпринимал, чтобы предотвратить, да и что он мог предпринять, как он мог справиться со своими детьми, хотя они были его плоть и кровь. Если и было что-то, чего Луи не выносил, то это были дочери — весь их внешний облик, их манеры. Он хотел бы, чтобы Харви обладал тем, чего лишила его природа, наградив в избытке сестер, словно уже одним своим появлением на свет они отняли у него бодрость, жизнерадостность и крепкие нервы, столь необходимые настоящему мужчине.
— Выйди оттуда, Харви! — ласково сказал Луи. — Твое место не там!