– Он заслужил такой конец, – переводя взгляд на дорогу, ответил я.
– Смерть моего отца тоже на твоих руках?
Валерио удалось прожить несколько месяцев в тюрьме, пока его не повесили надзиратели по просьбе Франческо Барбаро, которому я щедро оплатил услугу. В тюрьмах часто заключенные обрывают свою жизнь, прибегая к суициду.
– Хочешь, чтобы я попросил прощение?
– Нет. Возможно, однажды я бы сам это сделал, – признался парень, уставившись на оливковые рощи, принадлежащие Казалеси. – Мама еще жива.
– Я не трогаю женщин.
– Она не знает об этом? – я лишь кивнул в ответ на его вопрос.
Витэлия никогда не должна узнать об этом.
– Гаэтано Казалеси – босс этого улья. На данный момент один из самых сильных кланов Каморры. Участвует в производстве молока, цемента и международной торговле с поставкой в Палермо. Союзы с албанской и нигерийскими синдикатами, – почесав переносицу, решая уравнения в голове. – Приблизительное богатство этих пчел оценивается в тридцать миллиардов евро.
– Неплохо, мусор оказался не единственным увлечением, – вилла наконец-то появилась в поле зрения.
Машина, где ехал отец вместе с Алонзо Павези, и еще несколько наших машин с солдатами.
– Напомню тебе, что мои люди все еще работают в Реджио-ди-Калабрия, и я осведомлен обо всех твоих делах.
Останавливая машину, нас уже встречало по меньшей мере двадцать человек, вооруженных до зубов. Наше появление не было сюрпризом, но Гаэтано был слишком осторожен, принимая гостей.
– Теодоро, тебе стоит больше доверять мне…
– Потому что ты трахаешься с моей кузиной? – оборвав меня, его лицо скривилось от сказанных слов.
– Мы занимаемся любовью. Ты поймешь отличие, когда начнешь уважать женщин и будешь более ответственен.
Открывая дверь, выходя из машины, теплый воздух взъерошил мои волосы.
Гаэтано было шестьдесят семь лет, невысокого роста, при этом имея широкие плечи, что указывало на крепкое сложение. Короткие волосы темного цвета с проседью, круглое лицо, широкие брови и зеленые глаза. В руках у него были перчатки, а одежда, перепачканная землей. Он стоял в закрытой позе, но слегка улыбнулся, заметив моего отца. Напряженность окутала местность.
– Алдо, я так рад, что ты наконец-то заглянул ко мне, – пожав руку отцу, его взгляд обратился ко мне. – Кристиано так вырос с нашей последней встречи.
Мне было семь, и это была наша единственная встреча.
– Гаэтано, рад встречи, – вклинился Теодоро, напоминая о своем присутствии.
Мужчина расслабился, увидев знакомое лицо, пожимая руку Теодоро, на его лице образовались морщинки вокруг глаз.
– Взаимно. Поговорим тут или пройдем в более комфортное место?
– Будет лучше, если мы останемся твоими гостями и решим все разногласия, – отец шагнул в сторону заднего двора.
Развернувшись на пятках, Гаэтано поддержал идею и неторопливой походкой последовал дружескому жесту.
– Вино или…? – предложил мужчина, считывая реакцию отца.
– Можно вино, – подставляя свой бокал. – Где Мария, обычно она приветлива к гостям?
– Алдо, прошло столько лет. Мария скончалась три года назад, – прикуривая сигару, отклоняясь на спинку стула. – Она сделала то, что должна была сделать, будучи в браке. Наследники, наша сила.
Выдыхая, он оскалился в мою сторону. Мы стояли позади отца, не решаясь присесть за стол, напротив нас по-прежнему стояли вооруженные люди с автоматами.
– И все же, она была доброй женщиной, – вращая бокал с вином в руке, соболезную утрате больше Гаэтано.
– Доброта не сможет спасти твоих людей от смерти, закона или войны. В нашем мире такое качество подобно проклятию.
– Вовремя проявленная милость спасает больше жизней, чем гнев, который сожжет всех дотла, Гаэтано. Тебе повезло, что ты остался на свободе. Твои девочки еще могут быть в безопасности.
Морщинистый лоб мужчины напрягся, когда отец упомянул его дочерей, которых он прятал в Швейцарии.
Нашумевшее дело клана Казалеси подвергло более тысячи человек к опросу в судебном разбирательстве. Десятилетняя война с верховным судом Италии и двадцать семь пожизненных приговоров. До сегодняшнего дня Гаэтано был не единственным боссом клана, его братья, друзья и верные лейтенанты, которые смогли сбежать, укрываясь от вынесенного приговора с заключением на остаток жизни.
Каморра стала синдикатом, который понял, что мусор – золото и сможет принести достаточно богатства. На протяжении двадцати лет Гаэтано строил мусорную пирамиду вместе с другими боссами клана. Подкупая местных политиков и чиновников, чтобы добиться согласия на вывоз токсичных отходов.