Брем был открыт на странице, изображающей щупальце гигантского кальмара — толстое, со множеством присосок, снабженных мелкими крючками. Пролитые на рисунок красные капли сока придавали щупальцу зловеще-натуральный вид, но с сегодняшним видением оно не имело ничего общего.
Леша опрокинул еще стаканчик, запил и со вкусом повторил:
— Я болен, я сошел с ума. Сбрендил, свихнулся, тронулся крышей.
Мысль успокаивала.
Если ты болен — значит, можешь вылечиться. Вылечиться и без всякого страха подходить к колодцам, или к наполненным мыльной водой ванным, или даже к прудам-воронкам — подходить, не опасаясь, что оттуда высунется не то червяк-переросток, не то чье-то щупальце, обовьет тебя и утащит в себе в глубину…
Он выпил еще, благостно улыбнулся и никак не отреагировал на звук отпираемого замка входной двери.
— Ты сошел с ума, Виноградов! — Ирина, оставив сумку в прихожей, стояла на пороге кухни. В минуты раздражения она всегда называла мужа исключительно по фамилии.
— Ага, я сошел с ума, — покладисто согласился Леша, не делая никаких попыток оспорить самоочевидный факт.
— Вот и отлучись на два дня… Пить водку в такую жару, и без закуски, и в полном одиночестве… Да ты алкоголик, Виноградов! Тебе лечиться надо!
— Ага, мне надо лечиться, — опять не стал спорить Леша, сам только что пришедший к аналогичному выводу.
Добротный семейный скандал никак не желал разгораться. Ирина достаточно хорошо знала мужа, чтобы ясно представить, что произойдет дальше: будет так вот сидеть, глупо улыбаться и соглашаться со всеми обвинениями и попреками. А то еще и уснет на середине фразы — замолчит на полуслове, прислонится к стенке и самым преспокойным образом захрапит.
— Мы с тобой завтра поговорим, Виноградов! — зловеще пообещала она и вышла, хлопнув дверью кухни — тещина посуда в тещином буфете противно задребезжала.
— Поговорим, — сказал в пустоту Леша и опять потянулся к бутылке.
Нет ничего и никогда не было — ни пруда, ни его хищного обитателя — эта заполненная водой и тиной яма ему привиделась, а на участке там ровное и гладкое место… И исчезнувший в глубине Бобик тоже никогда не существовал в действительности — просто разговаривал сам с собой, а воображение нарисовало помахивающего хвостом маленького слушателя…
Вполне может быть, что все вокруг тоже плод больной психики: и это наследство, и эта опостылевшая квартира, и Ирка, якобы сидящая сейчас в дальней комнате. А на самом деле он лежит сейчас…
Где он сейчас лежит, Леша Виноградов придумать не успел — уснул, опустив голову на «Жизнь животных» Брема…
— Вы, Алексей Николаевич, не совсем ясно представляете суть психотерапии. Я никак не могу дать вам таблетку, которая в одночасье снимет все ваши проблемы. Я не психиатр, я психоаналитик. Это они — психохирурги, даже психомясники — колют пациентам убойные снадобья, терзают электрошоком и упаковывают в смирительные рубашки. Психоанализ — это долгая и кропотливая работа с человеком, у которого в мозгу никаких патологий нет и который может и должен сам решить свои проблемы — с моей профессиональной помощью. Корни этих проблем часто лежат очень глубоко — в далеком прошлом, в почти забытых отношениях с родителями и самостоятельно разобраться…
Зачем я сюда пришел? — подумал Леша, чувствуя, что перестает понимать смысл мягких, обволакивающих слов доктора Саульского, толстого и важного, как метрдотель «Астории», — настолько красиво-закругленные (наизусть что ли учит, по бумажке?) фразы мало соответствовали тому, что Леша считал своими проблемами. Зачем сюда пришел? — а куда еще идти? Несмотря на вчерашний пьяный кураж, приземляться где-нибудь на Пряжке с диагнозом «белая горячка» совсем не улыбалось. Корни проблемы действительно лежали глубоко, по крайней мере четырехметровая жердь сачка до них не достала, вот только профессиональная помощь мозгоправа в этом вопросе вызывала серьезные сомнения…
Леша собрался с силами и снова попытался вникнуть в рассуждения разливающегося соловьем труженика психоаналитической кушетки.
— Символизм ваших видений для опытного взгляда специалиста вполне очевиден — воронка, отверстие, из которой исходит смертельная опасность — достаточно конкретный символ женщины. Возможно, таким образом подсознание реагирует на вашу жену или тещу. А может быть, в ваших отношениях с матерью было что-то, уже прочно позабытое, что порождает именно такой образ. Необходима долгая и тщательная работа — с моей помощью вы сами осушите до дна свой пруд и сами уничтожите всех притаившихся на его дне чудовищ…