— Дейнерис, мы не торопим тебя ни с решением, ни с выполнением твоей части сделки. Но подумай сама, придет время, когда придется решать вопрос с драконом. На цепь ты его не посадишь, а держать в городе ящера нельзя. Ты уже видела последствия в Миэрине. Учти это, — мягко говорит Свон, пытаясь увещевать собеседницу. Им действительно пока некуда спешить, королеве следует все обдумать. Но с содроганием видит меч, тот самый меч. Значит, Румпель решил устроить испытание, вечно он что-нибудь придумывает. Не то, что бы они не создавали такие вот ситуации. Это было печально, потому что хотелось надеяться, что их должница нормально расплатится по счетам. И пройдет испытание уготованное ей. Клинок лишь инструмент, и что будет дальше трудно предугадать.
Они никогда не давали меч или кинжал прямо в руки. Но были места, куда прятались клинки, чтобы их кто-то мог найти. Обычно, кинжал был сокрыт так, что его не найдешь, по понятным причинам. А меч был всегда при ней. И она могла призвать, если понадобится. И получить его без помощи Темного было невозможно и в их мире, а в этом и подавно. Так что, пожалуй, именно он подходил лучше всего. Но в то же время, если они оказывались в чьих-то руках, то маги старались быть как можно более осторожными, так как это несло опасность. Пожалуй, колдунья помнит, как клинок впервые оказался в чужих руках, и не Реджины, словно кто-то прикоснулся к самому сокровенному, и пришел беспричинный страх, который на мгновение парализовал ее, а на смену ему пришли гнев и ярость, как кто-то вообще посмел взять меч! И теперь она понимала Голда еще лучше. Когда тот так прятал кинжал.
Таргариен смотрела на старинный клинок, лезвие которого было серебристого цвета с черным узором, а на одной из сторон вилась замысловатыми буквами вязь каких-то слов. Легенда гласила, что это имя владельца меча. Но никто не мог утверждать наверняка, так как никто не знал этого языка. Так интересно, откуда вообще взялись сведения о том, что это имя, а не что-то другое. При помощи этого оружия можно управлять магом, но что делать с другим? Но и одна колдунья тоже хорошо. Сжимая рукоять пальцами, Дейнерис чувствовала такой прилив сил, такую свободу от ограничений, это пьянило не хуже вина. Легкость, которой давно уже не было, даже, как показалось, мысли стали яснее, а усталость прошла. Бремя проблем отступило. Мелькнула мысль, что, может, стоит прислушаться к колдунье, она ведь права в чем-то. Не сажать же вновь на цепь дракона, где-то ему надо было бы обустроить жилище, только не в городе. И не пускать в ход меч, ведь это может их разозлить. Даже одного подчинить — всегда останется другой, который наверняка не отступит и не будет отсижаваться в стороне. И это еще не все, что они затребуют.
В девушке как никогда был сейчас силен дух противоречия, шла внутренняя борьба с тем, как поступить. Стоит ли спешить и обрубать все концы вот так сразу? С другой стороны, имея власть над ними, можно не сомневаться, что враги ее будут повержены, а страна будет процветать. Никто не посмеет даже перечить ей, а те, кто осмелятся, не будут знать никакой пощады. Пред взором предстало пламя, охватившее столицу, крики тех, кто подчинялся Серсее. Эта тварь умерла еще легкой смертью. С каким удовольствием Таргариен бы посмотрела, как она мучается, как платит за все свои грехи. Как же хотелось призвать к ответу предателя Джейме, который помчался к своей сестрице. Хотя Тирион и утверждал, что он сделал это для того, чтобы остановить свою сестру, ей с трудом верилось. Но так и быть, теперь его брат будет известен, как рыцарь Джейме Ланнистер Цареубийца, губитель узурпаторши Серсеи.
Почему-то вспомнился Сандор Клиган, и на душе потеплело. Пусть он и мертв, но она рада, что он отомстил и за себя, и, пусть и невольно, за ее семью своему брату, которого превратили в чудовище. Битва при Винтерфелле создала причудливые союзы, объединяя врагов. Но, к сожалению, все оказалось подобно вьюге — были сложены вместе небывалые узоры, затем все смело и разложено по-новой, создавая еще более немыслимую картину.
Тишина. В комнате такая непередаваемая тишина, словно той ночью, и в такие моменты ей холодно, и она не может согреться. Даже несмотря на то, что прошло уже какое-то время, ледяное дыхание Севера не отпускает ее. И лишь неистовый драконий огонь не дает окоченеть.
Смотря в зеркало, Дейнерис очень боится увидеть, что ее глаза пронзительно голубые. Кто сказал, что ходоки отпускают своих жертв так просто? Наверное, это просто потрясение, которое ей довелось пережить. Но отчего-то ей так холодно рядом со Сноу, ведь даже его фамилия означает снег. Блондинке казалось, что после общения с драконом в нем зажегся огонь Таргариенов, но после того как Эурон убил ящера, от Хранителя Севера тянуло стужей. Теперь он почти везде появлялся в компании Призрака, который перегрызал глотки Ланнистеров так же яростно, как и вихтов.