— И что она сказала?
— Да ничего особенного, — пожал плечами глыбарь. — Сказала, что тоже хочет драться с нахтами. И хрен ей кто запретит. Вот шальная девка!
Это он прав. Но не может быть, чтобы на этом разговор и закончился.
И точно. Покачав бритой головой, Бо вдруг добавил:
— После такого — и сразу в бой? Шальная и есть.
— Погоди, после какого «такого»?
Глыбарь опять замялся и вопросительно посмотрел на Тляка. Тот вздохнул и неохотно кивнул. Продолжай, мол, чего уж теперь.
— Я думал, ты знаешь, — виновато пробасил Бо.
— Что я знаю? — Мне начали надоедать его недоговорки. — Она ж меня ни видеть, ни слышать, ни нюхать не желает.
— Ой, и дурак же ты, парень! — не выдержал молчания карлюк. — Ничего-то ты в девках не понимаешь. Хотя, что с вас, городских возьмёшь? Дикий народ. И за что только таких…
— А покороче можно? — оборвал я его причитания.
— Это у тебя ум — короче некуда! — Тляк разошёлся не на шутку. — Она ж не просто так от тебя пряталась, дурень! А может, и не от тебя вовсе, а от сплетен разных. Выкидыш у неё случился, вот и все дела. Понял?
Откровенно говоря, нет.
— Выкидыш — это как?
— Ох, темнота! — карлюк от удивления даже злиться перестал. — Дитё у неё должно было народиться, да раньше времени на белый свет вылезло. Теперь ясно?
В том-то и дело, что не ясно. Ну, дитё. Ребёнок, значит. И что здесь такого особенного? На то она и самка, чтобы детей рожать. Как будто у фраев это не так, как у нас в городе. Бо сам сколько раз своими сыновьями хвастался. Или они хотят сказать…
— А что это вы на меня так уставились?
— Ага, дошло наконец! — проворчал Тляк. — Тут уж, парень, не отвертишься. Потому и выкидыш случился, что дитё это не фрайским оказалось. Не прижилось, стало быть. Так что, не удалось тебе, Луфф, отцом стать. Да ты, верно, и понятия не имеешь, что это такое — быть отцом?
А ведь прав он, выползень его проглоти. Оказывается, я ещё много в этом мире не понимаю. Например, не понимаю, что должен сейчас чувствовать. Ведь чувствую же что-то, и как-то очень хреново, между прочим, чувствую…
Эх, скорей бы уж бой начался!
Нахты
Рухат одним шлепком ладони усыпил ветролюска.
— Этот единственный. Больше не вернулся никто из разведчиков, — Рухат разломил створки раковины и осмотрел пленку памяти ветролюска — к счастью, никаких явных повреждений на ней не обнаружилось.
— Ветер часто менялся, — предположил колышущийся над землей Фригль, архонт воздуха. — Вот и занесло малышей хрен знает куда.
— Может, ветер… А может и веркуверы постарались, — просипел маленький тощий Горга, величайший из бойцов леса, хоть и не управлявший воинами, но в одиночку стоивший целой стаи.
Рухат с неодобрением зыркнул затылочным оком на собравшихся — нахты притихли. Только болотный Трульха продолжал булькать, ибо вести себя по-другому попросту не мог: все знали, что затихнет Трульха лишь когда умрет, а живут нахты долго, особенно болотные.
Рухат осторожно подул на переливающуюся перламутром пленку ветролюска. Прошло несколько долгих мгновений, и на ней проявилось изображение.
Казавшаяся бесконечной полоса выжженного леса протянулась с запада на восток, обоими концами уходя за горизонт. Даже в самом узком месте пепелище имело в ширину семьдесят-восемьдесят человечьих шагов — как раз на выстрел из лютобоя. В пределах видимости, на равных расстояниях друг от друга, вдоль черной полосы выстроились бастионы. Большинство из них было сооружено из бревен и устлано сверху толстым слоем дерна и хранилиста. Некоторые, однако, очень напоминали каменные — по крайней мере, так казалось с высоты полета ветролюска. На верхних платформах отдельных бастионов стояли катапульты, рядом с которыми возвышались аккуратные кучки орехов-вонючек.
Рухат зарычал и почувствовал, как на загривке встала торчком щетина. Зашипел малыш-Горга, тоже осознавший увиденное. Гневно зашелестел пучком свисающих вниз щупов Фригль. И еще десяток старейших и сильнейших нахтов выразили, каждый по-своему, явное неодобрение.
— Это что ж получается, — удивленно пробулькал болотный Трульха, — Орден вздумал бросить нам вызов? Иначе ведь эту обугленную полосу не расценишь?
— Не расценишь… — кивнул Рухат.
— Понятно теперь, почему большинство поселковых старшин не выплатили обычную порцию уродов. То, мол, поставки отменили, то сами все передохли по дороге, а то и Переход якобы сразу всех мертвыми выплюнул… Знали уже, мягкобрюхие, о строящемся заграждении, вот и пожадничали.
— Мне тоже меньше обычного выплатили, — пожаловался Фригль. — Лишь двух иглокрылов удалось создать. Все остальное — хлам, только на заплатки да протезы. Матку ветролюсков и то до конца накормить не удалось, до сих пор рожать не хочет.