Я замедлила бег и прижалась к левой стене, одновременно накидывая серую маскировку на свою ауру - Льйи Тайги, как называл ее наставник. Под черной толщей камня правой части свода копошилась голодная Гниель. Интересно, она почует моих узников раньше, чем им удастся выбраться? Впрочем, мне все равно, даже, несмотря на то, что сытая Гниель в три раза злобнее голодной - так уж у нее устроена система самозащиты, я успею обернуться до любого из этих событий.
Впереди забрезжил тускло-красный свет, и я переключилась с ночного зрения на полуночное и уменьшила вдвое количество импульсов-разведчиков. Мастер неделями дрессировал меня переключаться, пока это не стало получаться произвольно. Необходимость навыка я оценила в первом же путешествии. Все пещеры отличались друг от друга не только размерами, структурой и обитателями, но и степенью освещенности. Зависело это как раз от обитателей: светящихся грибов, тварюшек, пород камней, но в основном за счет разнообразной плесени, виды и многоцветие которой приводили меня в полный восторг. Поэтому в некоторых тоннелях стояла чернь, хоть глаз выколи, в других же могло быть светло, как на поверхности. В основном же преобладало мягкое неяркое свечение различных оттенков, обычно не теряющее своей интенсивности ввиду того, что у различных видов растений были свои собственные циклы жизни, не пересекающиеся между собой. Разумные этого мира ориентировались на шакры - полуживые камни с суточным циклом, идеально подходящим под принятое времяисчисление.
Воздушные потоки ласково погладили разгоряченное от бега лицо, возвещая о большом открытом пространстве впереди. Я перешла на шаг, полной грудью вдыхая свежесть пещерного ветра, и вскоре осторожно выглянула из тоннеля.
Большая пещера представляла собой огромную долину, заросшую в основном низкими буро-желтыми лишайниками. Практически в самом центре располагался водоем с теплой минеральной водой из бьющих на дне источников. Поэтому почти все время над водой стоял белесый туман, из-за чего другой конец пещеры был не всегда различим. Несмотря на это, в нем очень любили нежиться земляные коровы. Я и сейчас различила сгрудившуюся возле кромки воды подвижную массу из огромных тел, готовящихся ко сну. Надо было и мне скорее добраться до своего обычного укрытия, пока не погас голубой свет больших шакров и на охоту не вышли ночные хищники. Я подбежала к узкой расщелине, образовавшейся от давнего землетрясения, и, протиснувшись в нее, забралась, цепляясь за выступы, в углубление, находящееся на высоте примерно равной росту трех коров. Отсюда мне было видно, как деловито эти массивные снорги образовали плотный круг, собрав детенышей посередине и выставив дозорных самцов. Я тоже раскинула пару сетей-охранок и, перекусив, уютно свернулась вокруг рюкзака.
Утром меня разбудил довольный Рюш. Сыто курлыкая, он суетился перед лицом, щекоча мне нос своим мягким мехом.
- Ну, разбойник! Никогда не даешь мне поспать, - я шутливо затрясла его, схватив за лапки. Все равно он читает мои льйини, расцвеченные цветами благодарности за то, что опять выдернул меня из цепких лап ежедневного утреннего кошмара, от которого я уже столько времени не могла избавиться, равно как и от периодических мигреней.
Жуткие головные боли начинались с тупой пульсации в затылке и в течение нескольких часов перерастали в настоящую бурю в черепной коробке, которая сопровождалась в лучшем случае тошнотой и слабостью, в худшей долгими обмороками. Надо ли говорить, что в такие моменты я не могла не то, что плести, но и мяу сказать. Если во время одиночных путешествий случалась такая беда, я забивалась в какое-нибудь укромное место, закрывалась всевозможными щитами и тупо отлеживалась, надеясь, что меня никто случайно не обнаружит и не схавает мимоходом. Рюш всегда оставался со мной и пару раз спасал мне жизнь, когда то же самое укрытие присматривали для себя пещерные снорги. Хорошо то, что больше суток это безобразие обычно не продолжалось. Сначала я считала причиной удар головой при падении, казалось еще в прошлой жизни, в роковую дыру в земле. Но Мастер отмел эту версию. Проследив периодичность болей, он объяснил это выходом Темных Сестер. Причем, как он утверждал, голова начинала болеть не в самый момент появления спутников на небе, а за несколько суток до этого. Как он это определил, находясь под сотнями метров камня, для меня осталось загадкой. Что ж, мой тренированный женский организм воспринял эту неприятность достаточно философски - привык к ней.
Я сладко потянулась, наскоро перекусила и выскользнула из укрытия. Похоже, ночь прошла для коров без происшествий - они преспокойно разошлись по долине, методично сжевывая попадающий под огромные челюсти лишайник. Поискав глазами Зазнайку, я двинулась к ней.
- О, моя дорогая! - я похлопала ее по сверкающим надкрыльям, которые исполняли роль защиты - земляные коровы не умели летать, разве что когда-то очень давно, когда жили на поверхности. - Твой малыш почти совсем вырос!
Рядом с матерью пасся крепкий "бычок", уже сравнявшийся с ней размерами, и не обращал на меня никакого внимания. Не переставая жевать, Зазнайка шумно втянула воздух и скосила на меня два своих левых глаза.
- Не жадничай, девочка, твой сынок уже прекрасно обходится без молока!
Уговоры помогли, и Зазнайка пофыркала для виду и приподняла надкрылье, разрешив мне набрать в бурдюк молока из нароста у нее на боку. Поблагодарив ее за оказанную услугу, я закинула потяжелевший рюкзак на плечо и пустилась в обратный путь.
Мое возвращение несколько затянулось - мерзкие слизни все-таки выбрались из ямы - поэтому, когда я добралась до своего жилища, свет шакров уже погас. В гостевой пещере было совсем темно и пусто, и я разожгла огонь, подбросив в него пару лишних конечностей гашара. Веселый ярко-оранжевый свет быстро загнал сопротивляющиеся тени по углам. Поставив греться юфу, я сгоняла в душ и, понежившись под теплыми ласковыми, как объятия струями, уселась на каменную плиту, с наслаждением вытянув ноги.
Я чувствовала присутствие хассура - пока меня не было, все пропиталось его Льйи Тайги - наверняка каждый закуток здесь облазил по несколько раз, тем не менее, ему удалось застать меня врасплох.
- Нальешь мне юфы? - раздался голос из темноты, и от неожиданности я подпрыгнула на месте, чуть не пролив на себя весь напиток.
- Ты всегда так подкрадываешься? - я постаралась скрыть недовольство от своего испуга за какой-то деятельностью и пошла доставать чашку, едва взглянув на него. Даже этого взгляда хватило, чтобы у меня перехватило дыхание - выглядел он потрясающе! Разительные перемены за каких-то пару дней! Мягко пружиня, он подошел ко второму сидалищу возле огня, небрежно устроился, скрестив ноги, и принялся наблюдать за моими действиями.
- Ты задержалась...
От его взгляда у меня почему-то мурашки побежали по коже, и я молилась, чтобы они быстрее скрылись под одеждой, а руки перестали мелко дрожать.
- Тебе лучше выпить молока, оно повысит скорость регенерации и придаст сил, - я уже протягивала ему кружку.
Но он, одной рукой приняв ее, другой молниеносно схватил меня за предплечье и заставил остановиться.
- Кто ты? - спросил он в лоб, и я застыла на месте. Похоже, этот разговор не получится перенести на завтра.
Он расценил мое молчание как нежелание отвечать и продолжил.
- Ты утверждаешь, что не целительница, и я убедился в этом, лишь заглянув в тренировочный зал. Ты не человек, будь ты им - никогда бы не протянула так долго под землей, и не элуэйя, похожа немного, но вряд ли являешься ею. Невероятно, но ты плетунья, это подтверждают надписи на стенах, - при этих словах я поморщилась, а он продолжал, явно отметив мою реакцию,- и судя по всему, Нишасса, очень хорошая плетунья, хоть и ученица. А еще здесь обитает существо явно уровня мастера, не меньше, - он указал на розовый куст и потолок - который тебя и тренирует. Удивительно, что в такой глуши... Я и не предполагал, что здесь может кто-то жить. Выжить, - поправился он и требовательно посмотрел на меня.