– В степи?! – взревел Эгар, и тут кран резко остановился над люком, от чего оказалось, что он орет в полной тишине. – Кто посмел вякнуть… про степи?
– Имей терпение. Все прояснится.
– Да? Так кто же такой этот Стратег Ингарн…
Повсюду вспыхнули огни, ярко-розовые и оранжевые вариации тускло-красных, которые следили за Эгаром во время его блужданий, таращились с переборок, пола и потолка, словно многократно повторенное отражение заходящего солнца в луже. Тени исчезли, и где-то позади него с лязгом открылась дверь.
Он развернулся, низко свистнув цепью. На железной галерее у ближайшей стены, чуть выше его головы, увидел Арчет. Она была, как заметил маджак, одета во все новое: покрой и цвета он видел впервые – вещи были явно кириатские, но совсем не такие мрачные и лаконичные, какие она обычно носила. Полукровка уставилась на своего друга.
– А ты что здесь делаешь, Эг?
– То же самое хотелось бы спросить у тебя.
– Его привели, – беспечно ответил Стратег. – Аккуратно, посредством световых сигналов и… так далее. Мои силы, пусть и значительно урезанные, годятся хотя бы на это.
– Вот мудила.
– Эг, послушай, не обращай внимания, это… – Она схватилась за поручень и наклонилась к нему. – У нас есть выход. Есть способ вернуться домой и все изменить. Но это значит…
– Ага, мне надо в степи. Только что узнал.
Позади него кран начал раскручивать трос, опуская огромный крюк в отверстие в полу. Он издавал громкий скулящий звук, словно некий мифический гигантский пес просил, чтобы его покормили, но с недавним визгом и грохотом это не шло ни в какое сравнение. Можно было даже говорить, не переходя на крик. Эгар беспомощно махнул рукой в сторону машины.
– Арчиди, давай пойдем вон туда? – Он протянул руки ладонями вверх. – Ну что тут скажешь, отлично я прогулялся, мать твою…
Они сидели вдвоем на подвернувшейся куче металлолома и смотрели, как трос разматывается и уходит в люк. Казалось, он опускается очень долго.
– Анашарал – это… наверное, подходящее слово – «фрагмент». – Арчет развела руки на пол-ярда перед собой, обрамляя пустоту, словно пытаясь поймать в нее некие понятия. – Это осколок Стратега Ингарнанашарала, отвалившийся от него и упавший с неба. Это как… я не знаю… помнишь тех больших бронированных ящеров, которые разбивали баррикады своими черепами, а затем просто умирали в проломе?
Эгар кивнул.
– Тупорылы.
– Да, но ты же помнишь, что хвост не умирал в течение нескольких часов после этого? Он все продолжал метаться, хватать что попало, пытаться это проткнуть – а из дохлой передней части в это время вытекали мозги. Это и есть Анашарал, хвостовая часть.
– Значит, Ингакакеготам – тот, что все еще в небе, – мертв? Умирает?
– Я не знаю. – Она ткнула большим пальцем в потолок. – Тараланангарст говорит, что он связался с другими Стратегами, и никто из них не может заставить Ингарнанашарала ответить. Они не часто разговаривают друг с другом, так что нет никакой возможности узнать, как давно Ингарнанашарал замолчал. Может быть, совсем недавно, может быть, даже пару столетий назад. Во всяком случае, Тараланангарст говорит, что Кормчие раньше не падали на землю, он даже не знал, что такое возможно. Ингарнанашарал должен был бы разорвать себя на части, чтобы сделать Анашарала, и никто не знает, что там осталось или в каком состоянии оно находится.
Скулеж прекратился. Они подняли глаза и увидели, что трос неподвижно свисает, уходя в люк. Драконья Погибель указал на него.
– Ты хоть представляешь, что он нам принесет?
Она покачала головой.
– Я знаю лишь, что это нам понадобится.
– Никогда не говори солдатам того, в чем они совершенно не нуждаются, да? – Он сделал мрачное лицо. – Был у меня когда-то такой командир отряда.
Арчет ссутулилась, как будто озябнув. Новая куртка была ей велика.
– Не думаю, что Стратеги знают намного больше, чем мы. Они руководствуются предположениями. Я описала Анашарала, и Тараланангарст сказал, что Кормчий не поместится в вещи такого размера. По его словам, что бы ни осталось от Ингарнанашарала – что бы он ни сделал с собой, – вероятно, Анашарал и сам весьма невелик: просто кучка основных риторических трюков, обернутых вокруг главной цели и плана, а затем сброшенных в сосуд, способный их удержать.