– Я же говорил, – как-то ночью сообщил своим приятелям морпех, отстоявший вторую вахту, когда они пришли его сменить и вся компания задержалась на задней палубе вместе с более-менее надежным рулевым-капером. – Я слышал, как господин Эскиат пообещал капитану, прежде чем отправиться в свою каюту, что плавание будет спокойным, – и поглядите, оно спокойное и есть.
– Ага, – хохотнул другой мужчина. – Такое спокойное, что даже старый засранец Ньянар с ним справится.
– Захлопни пасть, морпех. – Старший вахтенный оторвался от ограждения борта и повернулся к своим людям. – Ты говоришь про имперского дворянина, который к тому же твой шкипер.
Оскорбивший Ньянара имперец пожал плечами.
– Как по мне, он не способен проложить курс даже в шлюхину щель. Долбаный капитан речной посудины.
– Предпочитаешь довериться неверному колдуну из дальних земель, да? – насмешливо спросил еще один сменившийся вахтенный. – Где твоя святая вера, брат? Где твоя чистота?
– На хер чистоту. Неверный головорез-колдун или нет, но это он завел нас так далеко. Благодаря ему мы победили… – Он ткнул пальцем в безмолвного рулевого. – …эту пиратскую мразь. Кроме того, как я слышал, в нем столько же ихельтетской крови, сколько и северной, по материнской линии.
– Да, к тому же он из благородных. – Морпех, который говорил о погоде, глубокомысленно кивнул. – Помнишь речь, которую мы услышали от господина Шанты в день выхода в море?
– Совсем забыл об этом. Мать твою, как будто все случилось в другой жизни, верно? Но да, ты прав. Предков его матери изгнали из Ихельтета три поколения назад или что-то вроде того. Они из отрицателей Ашнала, так?
– Ну, тогда они сами не лучше неверных, – огрызнулся благочестивый морпех. – Ашнал – это Слово Живое, ничем не хуже любого другого стиха из Откровения.
– А она и впрямь немного похожа на южанку. Мать. В Ланатрее я об этом не подумал, но теперь, когда мы вспомнили… Нос, скулы и все такое.
– Я ей на другие щеки смотрел.
Похотливое фырканье и смешки. Кто-то изобразил стон.
– Нет, ну правда же? Она выглядела как…
– Выглядела она, если хотите знать мое мнение, очень ебабельно. Какая разница, откуда она родом? Зад у нее как у бабы вдвое моложе – вот что важно.
– Продолжай мечтать, Нагарн. Мечта – самое близкое расстояние, на которое ты сумеешь подобраться к такой благородной киске.
– Ой, да что ты знаешь, мать твою? Был один случай в Хангсете…
– Господа.
Хриплый скрежет, едва похожий на голос, донесся из переднего угла палубы, где на шкафуте оканчивались ступени трапа. Он был не очень громким, но рассек гул сплетен как хлыст. Морпехи обернулись как один. Даже рулевой моргнул, не в силах сфокусировать взгляд на горизонте.
Рингил Эскиат стоял, прислонившись боком к перилам, одна нога в сапоге все еще покоилась на последней ступеньке трапа. На его лице застыла жесткая кривая усмешка, но при этом он как-то странно сутулился, словно прятал под плащом тяжелую рану; словно, несмотря на теплую и приятную ночь, единственным из всех чувствовал ледяной ветер, дующий непонятно откуда. Левая рука сжимала поручень до побелевших костяшек – и, судя по ним, а также по сгорбленным плечам, он удерживался в вертикальном положении в основном благодаря этой хватке. Друг Воронов в ножнах выглядывал из-за правого бедра и над левым плечом, как будто Рингила проткнули наискось гигантской портновской булавкой, чтобы удержать на месте. Даже в мягком свете Ленты он выглядел бледным и больным.
– Мой господин? – неуверенно произнес кто-то.
Уродливо ухмыляющийся рот искривился.
– Вы говорили о моей матери?
И Рингил рухнул лицом вперед на палубу.
Он смутно осознавал, что его подхватили и понесли обратно к двери каюты, выходящей на главную палубу. Услышал сдавленные возгласы, когда они заглянули внутрь и решили все-таки не заносить его туда. Слабая ухмылка промелькнула на его лице.
«Мог бы и предупредить».
Но правда заключалась в том, что он не сумел бы этого сделать ни сразу, ни сейчас. Он слишком обессилел и мог лишь болтаться в руках людей, которые его держали. Даже ухмылка оказалась мимолетной: мышцы лица слишком ослабели, чтобы долго ее удерживать.
– Несите его на другой конец палубы, – решил кто-то. – Меч уберите, он волочится. Кто-то из нас об него споткнется и полетит кувырком. Кто-нибудь, разбудите капитана.
Он почувствовал, как его снова подняли выше, понесли под раздувающимися огромными парусами, под аркой Ленты и звездами…