– Черный народ здесь! Они освободили темные души обезьян и обратили их против вас! Вы слышали голос Стратега! Кириатская сталь несет вашу погибель!
Он почувствовал, как удар попал в цель: сбитые с толку разумы олдрейнов вокруг него конвульсивно содрогнулись. Гил обнажил зубы и ринулся на врагов, ища, хватая, рубя поджилки, рассекая хребты незащищенных спин…
– Рисгиллен? Где ты, Рисгиллен?
…стараясь каждым свирепым ударом изгнать из памяти тот высокий каменный алтарь и то, что там произошло. Он отдирал двенд от своих людей, уродовал и калечил, оставлял лежать в агонии, чтобы имперцы их прикончили. Слезящимися глазами всматривался в каждое двендское лицо сокрушенного противника, но никак не мог отыскать Рисгиллен. Он…
– Рингил! Рингил!
Чья-то рука легла ему на плечо, встряхнула. Гил вслепую развернулся, и Клитрен Хинерионский ловко шагнул вперед, блокируя удар, рука к руке.
– Дело сделано! – крикнул он в лицо Гилу. – Успокойся, дело сделано! Все кончено. Мы их одолели.
– Мы?.. – Рингил пытался сложить слова воедино, пытался найти в них смысл.
– Мы их одолели. Олдрейнов. Смотри. – Клитрен взмахом руки указал на остатки оседающей пряной пыли. Никто ни с кем не сражался, только имперцы с мстительными клинками в руках склонились над последними ранеными двендами. – Всех до единого. Все кончено.
Рингил закашлялся или, может быть, рассмеялся. Клитрен кивнул. Из его глаз струились слезы, лицо покрывали пот, желтый порошок и смердящая пряным кровь олдрейнов. Но наемник ухмылялся. Он взмахом руки указал на потолок – на дыру пятидесяти футов в поперечнике, с неровными краями, где обвалился камень с узором из сот.
– Твоя работа?
Рингил вытер глаза.
– Ага. Надо было их отвлечь.
– Ни хуя себе отвлекающий маневр, а?
– Вроде получилось. – Он уставился на мокрый от слез порошок, твердеющий на пальцах, словно это была какая-то важная улика. – Знаешь, что это?
Клитрен провел языком по верхней губе, попробовал на вкус.
– Порошок чили, верно?
– Да, и не только. Ты вообще вкусы-то различаешь? Тут есть куркума. Имбирь. Молотый кориандр. Это ихельтетская смесь карри.
Наемник усмехнулся:
– Секретное оружие с имперского юга, да? Если не получается скрестить с врагом клинки, надо сперва сделать так, чтобы он задохнулся и ослеп.
– Что-то вроде того. – Рингил снова огляделся, вновь делаясь серьезным. – Все равно найди мне тело этой суки Рисгиллен. Мне нужно, чтобы она была в два раза мертвее остальных, мне нужно ее гребаное сердце.
– Да не волнуйся – если она здесь, значит, дохлая.
– Ага, конечно. Поверю, когда увижу. Скольких мы потеряли?
– Еще не подсчитал. – Покрытое шрамами лицо наемника скривилось. – Вроде примерно половину.
– Подсчитай. И Финдрича тоже найди – он должен быть где-то тут. И еще нам надо…
– Мой господин! Скорее сюда!
Его звал один из гвардейцев, очень настойчиво, и у Рингила от этого голоса душа ушла в пятки. Он повернулся навстречу имперцу, уже все понимая, и прочитал истину по его напряженной гримасе быстрей, чем воин снова заговорил.
– Капитан, мой господин.
Гил превратил свое лицо в маску.
– Насколько он плох?
А вот лицо гвардейца само по себе было достаточным ответом.
– Просит вас, мой господин. Осталось совсем немного.
Нойал Ракан лежал, прислонившись к разбитым остаткам ящика, трясущийся и окровавленный от груди вниз; кровь вытекала из него и сворачивалась в сугробах специй, на которых он лежал. Но юноша улыбнулся сквозь стиснутые зубы, когда увидел приближающегося Рингила.
– П-п-п… – Он сотрясся от кашля и вынужден был начать заново, шепотом. – Поздравляю с победой, мой господин. Вы одержали верх.
– Капитан. – Рингил опустился на колени рядом с ним, и все внутри него кричало от такой формальности. – Я могу что-нибудь для вас сделать?
Ракан покачал головой, сильно дрожа всем телом. Они устроили его так удобно, как только смогли, подложили под голову свернутый плащ вместо подушки, а другим укутали как одеялом. Но кровь не останавливалась, она медленно проступала сквозь плащ, растекалась по земле под ним, и лицо его стало грязно-желтым, как старый пергамент.