Рингил поморщился.
– Спасибо. Но ведь это было не совсем бескорыстно, не так ли? Без меня не было бы ни спасенной клики, ни спасенной будущей Божественной Императрицы…
– Тем не менее ты должен…
– У меня нет на это времени, Кормчий. – Он посмотрел на тело на полу. – Поговорим позже. Прямо сейчас я должен кое-кого убить.
Растянувшийся на каменных плитах Финдрич – или то, что от него осталось, – перестал дрожать. Его конечности метались по полу взад-вперед в судорожных, плохо скоординированных движениях пловца – Гил привык связывать их с мертвецами, в которых поселились трупоклещи. Грудь поднималась и опускалась, и при длинных глубоких вздохах раздавался тихий скрежет. Голова приподнялась на изогнувшейся шее, глаза распахнулись. Что-то ухмыльнулось Рингилу. Что бы это ни было, он не сомневался, что видит перед собой не Финдрича.
Гил кивнул на дверь – и та захлопнулась. Он размял шею – в затылке щелкнуло – и, обходя комнату по кругу, снял со спины Друга Воронов.
– Ну давай. Вставай.
Оно поднялось на ноги, невнятно бормоча какую-то ахинею на старом мирликском. Глаза, устремленные на Гила, горели злобой, но узнавания в них не было. Он заглянул в них и подавил слабый холодок, пробежавший по спине. Паладин клана Иллрак, Темный Король вернулся. Меч болтался на конце правой руки этой твари, словно чрезмерно длинная конечность, сломанная в суставе. Финдрич сделал неуверенный шаг по каменному полу. Неестественно широко разинул рот, повернувшись к Рингилу. Издал высокий вопль, похожий на жалобный крик чайки.
Рингил закатил глаза.
– Ты серьезно, мать твою? Ну же!
Существо с шипением бросилось на него, и Гил позволил противнику приблизиться, блокировал неуклюжий удар мечом. Увел клинок в сторону и вниз Другом Воронов, аккуратно замахнулся в обратном направлении и разрубил Финдрича в талии до самого хребта. На один лишь миг он оказался лицом к лицу с существом, которое надело лицо работорговца как маску, – они были достаточно близки для поцелуя.
– Иллракский Подменыш? – Рингил презрительно усмехнулся. – Спасибо и спокойной ночи.
Он продолжил рубящий удар, рассек лезвием кириатского клинка позвоночник Финдрича и выдернул меч с другой стороны тела. Шагнул в сторону и с показной элегантностью развернулся. Финдрич рухнул в потоках крови – хотя ее было не так много, как можно ожидать от еще живого тела, – и развалился надвое на каменных плитах пола.
Рингил выждал мгновение из осторожности – ну конечно, голова повернулась, глаза все еще были живы, губы все еще шевелились. Подменыш прошипел что-то загадочное, на этот раз, судя по звучанию, на олдрейнском языке. Гил приставил острие Друга Воронов к горлу существа, но тут же передумал. Осторожно обошел разрубленное тело, придавил сапогом руку с мечом, впившимся в запястье. Почувствовал сквозь подошву, как металлическое жало извивается, словно рассеченная змея. Не обращая на это внимания, аккуратно приложил лезвие Друга Воронов к нужному месту и отсек руку от тела чуть ниже локтя. Это был хитрый маневр: потребовалось несколько рубящих ударов по прижатой к полу конечности, но рука у Финдрича была тощая, и острие кириатской стали отлично справилось с работой.
Голова умерла. Рот безмолвно открылся, взгляд опустел. Даже жало меча перестало извиваться под сапогом Рингила.
Если Рисгиллен и наблюдала откуда-то за происходящим, она не подала виду.
Рингил глубоко вздохнул и отшвырнул отрубленную руку с мечом прочь по полу. Подошел к двери и, распахнув ее, оказался лицом к лицу с зарослями стальных лезвий и окаменевшими от напряжения физиономиями своих людей.
Он обнаружил, что может им ухмыльнуться.
– Уходим отсюда, – сказал он. – Сожгите все, что может гореть.
Они отступали через гулкие складские помещения, снятыми со стен факелами поджигая занавески, разбивая мебель или ящики для хранения и бочки, складывая обломки в импровизированные костры в центре каждой комнаты, сквозь которую проходили. Они видели не больше признаков жизни, чем когда вошли сюда, – только трупы убитых егерей и Каадов, отца и сына, лежали в атриуме, словно брошенные под дождем пустые мешки.
К тому моменту, когда они добрались до парадных дверей, по коридорам уже гуляло трескучее эхо голодного ревущего огня, а по потолку плясали тени, похожие на длинные языки. Нарастающий жар подталкивал их к выходу, словно нетерпеливый хозяин.
Они вышли под дождь и спустились по ступенькам на улицу. Раздражительный оттого, что его ярость не нашла выхода и не удалось поквитаться с Рисгиллен, Рингил остановился на нижней ступеньке и оглянулся. Языки пламени резвились в окнах, словно прощаясь с ним. Он никогда раньше не видел, как столь огромное здание подвергается разграблению, и не был уверен в том, какой ущерб нанесет огонь постройке, в которой так много камня. Вероятно, оно не рухнет, как дом Хинрика, но со временем, как он предполагал, крыша должна была хотя бы местами загореться и провалиться, тем самым усилив пожар. Если повезет, в конструкции верхних уровней окажется достаточно деревянных брусьев, которые прогорят насквозь, и там все разрушится. Даже с учетом дождя он мог надеяться, что к утру от этого места останется тлеющая дымящаяся оболочка.