– Ну да, конечно. У тебя немалые шансы по возвращении оказаться вождем, так что не смотри так самодовольно, мать твою.
– Я же сказал, что меня это не интересует. Есть занятия и получше. – Он усмехнулся в бороду. – Тебя дома ждут?
– Ага. – Перед ее внутренним взором возникло лицо Ишгрим, принеся с собой быстрый горячий всплеск в животе, а следом – улыбку. – Вообще-то, да.
Он увидел, как она улыбается.
– Ну тогда ты понимаешь, о чем я.
– О да, понимаю.
И Арчет пустила свою лошадь быстрой рысью по дороге на юг, к дому.
Кода
Не сходите с лошадей, пока они еще движутся!
Первая
Император Джирал Химран II сидел за завтраком у окна, обгрызая яблоко до самой сердцевины и читая смертный приговор. Солнечный свет лился сквозь витражные окна спальни и окрашивал его в пестрые теплые пастельные тона. Он заерзал на стуле, и его шелковый халат распахнулся ниже пояса. Камергер откашлялся, неловко потоптался на месте и отвел глаза. Император оторвал взгляд от приговора и заметил:
– Да брось ты, Яреш. Я знаю, что у тебя причиндалов больше нет, но ты же их достаточно часто видел, не так ли?
– Да, мой повелитель. – Евнух все еще многозначительно глядел в окно.
Джирал вздохнул, бросил огрызок яблока обратно на стол и свободной рукой запахнул халат. Потом взмахнул пергаментом.
– Знаешь, трусость находится достаточно высоко в моем списке неприемлемых для мужчины недостатков. Но, как я понимаю, этот командир Карш предложил только тактический отход из долины Хин, а не полное отступление. И то, какую трепку впоследствии получили наши войска, похоже, намекает на то, что он был прав.
– Доклад был подписан адмиралом Сангом и генералом Хенарком, мой повелитель.
– М-да… Кланы Карш и Хенарк, разумеется, особой любви друг к другу не испытывают. – Джирал на мгновение задумался. – Знаешь что? Я намерен смягчить наказание. Вели составить приказ – итак, мы этого Карша… с позором отправим в отставку или понизим до рядового, если ему так больше понравится. Пусть выбирает. А, и давай-ка добавим, скажем, пятнадцать плетей за непослушание. Это и срок, который он уже отсидел. Я подпишу после обеда.
– Да, мой повелитель.
Император разорвал приговор поперек, сложил вдвое и снова разорвал. Передал четвертушки Ярешу, который поклонился, бесстрастный, как всегда. Джирал подавил зевок.
– Ладно, это все. Можешь идти.
Камергер ушел. Император встал и потянулся. Бросил взгляд на огромную смятую кровать, на фигуру со спутанными волосами, лежащую под простыней в ее центре. Ухмыльнулся.
– Ты это слышала? Сегодня утром у меня хорошее настроение.
Нет ответа. Улыбка Джирала превратилась в гримасу. Он подкрался к кровати, схватил обеими руками простыню и сдернул с лежащей девушки. Уставился на неподвижные сладострастные изгибы. Следы его рук все еще оставались на ее теле, тускло-синие и сердито-красные. Она отвернулась от императора.
Свернулась калачиком, но больше не двигалась.
– Ты знаешь, – мрачно сказал он. – Девушки, которые немного сопротивляются, мне по нраву, как и любому мужчине. Сладкий горячий вкус украденной добродетели и все такое. Но не испытывай удачу со мной. Не терплю угрюмых.
По-прежнему никакого ответа. Джирал нетерпеливо зарычал, схватил девушку за лодыжку и резко потащил к себе.
Как боевая кошка, загнанная в угол, она повернулась к нему. Шлепнула ладонью, крикнула, принялась яростно пинаться ногой, за которую он не успел ухватить, и царапаться ноготками, которые ей любовно привели в порядок в гареме. Он это выдержал – «От учителей и собственной гребаной сестрицы в детстве получал и хуже!» – а потом схватил за запястье и резко дернул к краю кровати. Она свободной рукой заехала ему по лицу, прочертив борозды на щеке. «На хуй это дерьмо». Он отпустил лодыжку и со всей силы ударил ее ладонью по физиономии. Она вскрикнула и отпрянула. Джирал поджал губы и снова ударил ее, на этот раз медленнее и вдумчивее, – провел ладонью по ее щеке, один раз, два, ну ладно, хватит. Она всхлипнула и обмякла в его хватке. Он крепко взял ее за горло. Снова поднял ее к себе вплотную.
Дыхание немного сбилось, но он с этим справился, прежде чем заговорить.
– Знаешь, очень жаль Кефанина. Как евнух он мне достаточно симпатичен. Но госпожа Арчет внушила ему чрезмерно раздутое мнение о собственной важности в широком смысле. Боюсь, с вольноотпущенниками такое иногда случается. Мне такое не по нраву, что бы там ни говорилось в Откровении.