«Вот, значит, как все обернулось».
Он отбросил надежду на воду, как и все прочие надежды.
Ласкающая рука отпрянула.
Глава девятнадцатая
Оцепенев на пару секунд, Арчет поняла, что происходит.
Взметнувшиеся перед ней бурные океанские волны быстро уступили место конструкции, которая располагалась внизу. Обширная решетка из прилегающих друг к другу пятиугольных платформ с грохотом поднялась над водой, заполнила пустоту внутри кольца и продолжила подниматься, ступень за ступенью, к опорной колонне посередине. Взбаламученные галлоны морской воды с шумом струились с зазубренных металлических террас, словно огромный многоуровневый водопад, а платформы все продолжали выстраиваться в ровный конический зиккурат, по уровням которого можно было без труда подняться примерно до середины колонны.
Где внезапно появилось отверстие.
– Тебя пытали, дитя мое?
Вода все еще стекала со стремительно выросшей конструкции. Арчет, зачарованная открывшимся зрелищем, с трудом различила голос, не говоря уже о языке, на котором он говорил, или о конкретных словах. Она взглянула на Эгара, который стоял рядом, такой же завороженный.
– Что?
– Хм? – Драконья Погибель явно и сам не мог оторвать глаз от только что образовавшегося зиккурата. – Что ты сказала?
– Я ничего не говорила. Я спросила, что сказал ты.
– Ничего я не сказал, – пробормотал Эгар. – Ты хоть понимаешь…
– Это я с тобой говорю, дитя! – На этот раз голос прозвучал резче, с упреком, и Арчет, вздрогнув, очнулась от своего транса. – Я спросил, подвергали ли тебя пыткам.
Высокий кирский – она лишь теперь осознала, что слышит резкие бравурные слоги, лишь теперь заметила, что Эгар никак не реагирует, и поняла, что голос говорит с ней одной. И спустя долю секунды на нее обрушилась истина: это напряжение, этот трепет, сокрытый под маской покровительственного тона, словно сдерживаемый крик… Она слышала Кормчего.
– Я, э-э… – Арчет вынудила себя перейти на язык соплеменников. Посмотрела на искореженную нижнюю часть города, не зная, к чему бы обратиться. – Почему ты решил, что меня пытали?
Краем глаза она заметила, как Эгар разинул рот. Резко взмахнула напряженной прямой ладонью: «Не мешай».
– Были случаи, – ответило невидимое существо деловитым тоном. – Многих пленников подвергли жестокому обращению, чтобы проникнуть через видовую герсу. А твое состояние до некоторой степени соответствует их состоянию – ты плохо питалась и пила недостаточно жидкости на протяжении нескольких дней, твое тело покрыто обширными синяками, а разум проявляет признаки мучений. Но тебе больше не нужно бояться, дитя, – я могу опустить конструкцию, на которой ты стоишь, на морское дно, так же легко, как поднял этот вход. Ты одна будешь спасена, а твои мучители утонут. Даю слово.
– Нет! – Арчет приложила усилие, чтобы успокоиться. – Нет, в этом нет необходимости. Эти люди – мои… э-э… друзья.
– Уверена, дитя? Кажется, ты мне врешь. Нет необходимости лгать из-за этих существ. Нет ни малейшего риска, что они причинят тебе еще какой-то вред, а покончить с их жизнями мне совсем не трудно.
Арчет показалось, что она уловила в его голосе намек на сдержанное рвение, нечто большее, чем крик, таящийся под завесой покровительственного тона. Ан-Кирилнар у нее над головой как будто резко присел на своих колоннах, и его нависающая тяжесть сделалась еще более грозной. Рев воды, льющейся с зиккурата перед ними, стих до журчания горного ручья, потом – до перестука капель, вслед за которым подкрадывалась зловещая тишина. Эгар спросил беззвучно: «С кем ты разговариваешь, мать твою?»
Сама не зная ответа, она покачала головой.
– Послушай, дело не в них, – быстро проговорила она. – Эти люди не причинили мне никакого вреда. На самом деле, некоторые из них этим утром спасли мне жизнь. В том, что со мной случилось, нет вины кого-то из присутствующих. Ну, вообще-то некоторые из них… хм… Короче, я на них уже не в обиде – вот в чем дело.
– Ты опять лжешь, дитя мое. Это маленькая ложь, но…
– Да-да, хорошо. Я поняла.
Она отогнала рожденное паникой видение, в котором Эгар и остальные вопили, по колено в воде, а пятиугольники дамбы ускользали у них из-под ног. По колено, по пояс, а потом – вынужденные барахтаться, чтобы не утонуть, вновь отброшенные в кошмар кораблекрушения, и на этот раз в паре миль от берега.
Она уже догадывалась, что собой представляет Кормчий Ан-Кирилнара. Она проговорила, тщательно подбирая слова:
– Да, есть один. Он лапал меня, когда я была его пленницей. Это…
– Я знаю, кто это, дитя.