Теплые мягкие объятия гриффиндорки некстати так напомнили о матери. Шесть месяцев София не плакала, а тут слезы полились градом, словно плотину прорвало.
– Я что-то пропустил? – донёсся ироничный, немного раздраженный голос Рона. –Когда это вы успели так подружиться, девочки?
– Рон, пожалуйста! – попросила Гермиона. – Я тебе позже все объясню, ладно?
***
На могиле Добби выросла каменная плита с надписью:
«Здесь лежит Добби – свободный домовик».
Истеричный смех булькнул в горле Софии: «Рожденный ползать - летать не сможет», - этого закона не отменить. Рожденный рабом умирает рабом вот правда; а рожденный господином господином живет. Большинство героических усилий никуда не приводят. Если не считать такой вот плиты.
Но Добби это заслужил. Пусть он верно служил своим истинным хозяевам, сердце его действительно принадлежало Поттеру.
София опустилась на землю, закрывая глаза и уцепившись руками за сухие, высохшие, вымерзшие пучки серебристых трав:
– Да будет земля тебе одеялом и никакая темная сила не сможет поднять твоих бренных останков. Покойся с миром.
Земля откликнулась, словно давая обещания оберегать эльфа и не выпускать из своих недр ни при каких обстоятельствах.
***
Коттедж Билла и Флёр стоял на самом краю прибрежных утёсов. Белые оштукатуренные стены украшали морские раковины. Место выглядело безлюдным и довольно красивым. И в доме, и в саду постоянно слышался шум моря, точно сонное дыхание огромного существа.
Комната, в которую они вошли, была выдержанна в светлых тонах. В ней ярко горел огонь.
– Гарри? – позвала София.
Юноша устало поднял на неё глаза.
– Нам нужно поговорить, – закончила она.
– Эй, погоди-ка! – удержал девушку Рон. – Сначала палочку свою мне отдай. Так, на всякий случай.
София отдала ему палочку, перед тем, как пройти за Поттером в другую комнату.
– О чем ты хотела поговорить? – спросил Поттер. И, не дождавшись ответа, сам продолжил. – Я считал, что у Волдеморта ты была пленницей, но Дин утверждает, что ты для Пожирателей своя.
– Не всё так просто…
– В чём сложность? – спрятал руки в карманы джинсов Поттер.
София вздохнула:
– Как ты думаешь, почему Дамблдор взял меня с вами в пещеру?
– Не знаю. Может быть, он просто доверял тебе?
София горько усмехнулась:
– Я так не думаю, у него не было причин для доверия. Как не было особого выбора. Только кровь Мраксов могла служить ключом к порталу, Гарри.
– К чему ты клонишь? – тёмные стрельчатые брови юноши сошлись на переносице.
– Я последняя в роду Мраксов, Гарри.
– Не понимаю! У Волде… – тьфу, черт! – у Сама-Знаешь-Кого детей никогда не было. У Меропы был только один ребёнок. Так как же?..
– У Меропы Мракс была сестра-близнец – моя прабабка. Бабушка и мама могли считаться сквибами, так что я действительно грязнокровка. Но это не отменяет того факта, что я – Мракс.
– Хочешь сказать, Волдеморт столь сентиментален, что проникся к тебе родственными чувствами? – неприязненно засмеялся Поттер.
– Чувства здесь совершенно не причем. Простоя я единственная, кто обладает фамильными способностями Мраксов.
– Какими такими способностями?
– Уж прости, не твоё дело.
– Ещё как моё!
– Гарри, я не скажу. Пожалуйста, не дави на меня!
– С какой стати я должен с тобой деликатничать?! – заорал он. – Ты – мой враг! Мы по разную сторону баррикад, ясно? Так что могу, по примеру Беллы, хоть Круцио применить, чтобы заставить тебя рассказать всё, что мне нужно.
– Мило. И в чем тогда будет разница между хорошим и плохим парнем? – поинтересовалась София.
Поттер упал в кресло, пряча лицо в ладонях.
– Гарри, пожалуйста, – тронула его за плечо София, – отпусти меня.
– Отпустить? Куда?! К Волдеморту?! - Лицо юноши неожиданно дрогнуло, смягчаясь. – Гермиона сказала, что Пожиратели убили твоих родителей?
София опустила голову:
– Волдеморт не давал приказа убивать их…
– Ты его оправдываешь?
– Нет… я… хотя, наверное, да… да, оправдываю.
– Если ты его боишься, мы поможем тебе спрятаться. Конечно, это рискованно, конечно, мы можем проиграть, а значит, и умереть. Но погибнуть ведь можно на любой стороне. И лучше умереть с чистой совестью. Гермиона говорила, что ты до последнего мешала Белле пытать её. Ты не можешь одобрять того, чего хотят эти люди…
– Гарри, я не одобряю! Но я должна вернуться…
Господи боже, как же все это тяжело! Неужели он не может просто отпустить её? К чему все эти душеспасительные беседы?