В последнее время моя ненависть к фамилии «Поттер» заметно уменьшилась. Дамблдор, старый интриган, растил его, наблюдая, как за тыквой под колпаком, когда созреет и её можно будет принести к столу.
Жертва. Вот кто Поттер для них всех – Волдеморта, Дамблдора, Снейпа.
– Нет, Драко! – возразила София. – Снейп защищает его и будет защищать до конца. Но по иронии судьбы из всех людей, которые были в его судьбе, Гарри именно Снейпа ненавидит больше всего.
Малфой невесело хмыкнул. Его рука потянулась к руке Софии и их пальцы переплелись.
– Я не буду больше пить. И мы должны пожениться как можно скорее.
Глава 22
Василиск и Чаша
Все жили ожиданием – преподаватели и ученики; слизеринцы и гриффиндорцы; Кэрроу и МакГоногалл, озеро у подножия Хогвартса и даже Запретный Лес. Промокая под зимними оттепелями и первыми мартовскими ливнями, превращающими землю в грязь – ждали.
Днем ещё удавалось кое-как отвлечься от зловещего предчувствия беды, но с приходом ночи сердце обмирало. София садилась в постели, обливаясь холодным потом, с отчаянием понимая, что смерть это реальность, а не отвлечённое понятие.
Все так ждали бури, что буря, конечно же, не могла не прийти.
***
В тот вечер, засыпая, София видела, как Паркинсон читает книгу. Падающий от лампы свет мешал заснуть, но говорить со слизеринкой, во-первых, не хотелось, а во-вторых, было совершенно бесполезно. Панси имела дурную привычку прислушиваться только к собственным желаниям. К тому же шуршание книжных страниц не столько раздражало, сколько успокаивало нервы.
Проснулась София от мелодичного перезвона.
– Что происходит? – взволнованно звучал голос Паркинсон.
– Понятия не имею! – недоброжелательно фыркнула в ответ Миллисент Булдстроуд. – Хотя, постойте, кажется, это сигнал тревоги? Нужно немедленно идти в Большой Зал.
Не успели они облачиться в мантии, как дверь содрогнулась под нетерпеливыми ударами.
– Драко? – всхлипнула поспешившая отворить дверь Паркинсон.
Малфой шагнул к Софии:
– Судя по лепету Слагхорна, – сказал он, – Волдеморт сейчас направляется в Хогвартс. На всякий случай сразу берите с собой всё необходимое, – деловито инспектировал Малфой. – Сюда вы, скорее всего, больше не вернётесь.
Паркинсон уцепилась за мантию юноши:
– Драко, не уходи!
Он почти брезгливо оттолкнул девушку от себя, направляясь обратно к двери.
– Пожалуйста, останься! – всхлипнула Паркинсон.
– Я староста факультета и должен выполнять свои обязанности, я не могу остаться, даже если бы и хотел.
София заметалась по комнате в попытках сообразить, что для неё самое необходимое? Нательный крест на ней, фамильный перстень Малфоев, подаренный Драко, тоже. Палочка. Так, что ещё?
Построившись в ровные шеренги, факультет Слизерин двинулся за Слагхорном в Большой Зал. Только пройдя весь коридор до конца, София поняла, что постаменты стоят пустые – привычных статуй в доспехах на них нет.
– Гарри Поттер! Гарри Поттер здесь! Я своими глазами его видел! – носилось в воздухе.
Невозможно было определить источник, порождающий это воодушевляющее заклинание.
Зачарованный потолок Большого Зала темнел, усыпанный звёздами. Под ним за четырьмя длинными столами сидели растрёпанные школьники: кто-то уже в дорожной мантии, кто-то ещё в халате. Все взгляды устремились к профессору МакГонагалл. Та стояла на возвышении в центре Зала. Позади неё теснились остальные учителя. В том числе и белокурый кентавр, преподающий в Хогвартсе Прорицания.
– Члены Ордена Феникса, – с ненавистью прошептал Нотт.
Высокий темнокожий гигант, однозначно, Кингсли. Все Уизли – Чарльз, Фред, Джордж, Рон, Билл, Флёр и даже Перси. Невысокая плотная женщина с румяным лицом, без сомнения, была сама миссис Уизли, хозяйка рыжего выводка. Ни она, ни её супруг не отличались ни статью, ни привлекательным лицом, оставалось только удивляться, откуда их отпрыски получили яркую, животную, почти магнетическую красоту.
Человек с коротко состриженными, словно присыпанными пеплом, волосами, с раскосыми глазами, поджарый и стройный, несомненно, был Ремус Люпин, муж Нимфадоры Тонкс. Оборотень.
Самой Нимфадоры не было видно. Наверное, муж настоял, чтобы она осталась дома, с ребёнком и матерью, вдали от пожара, готового вот-вот разгореться.