Работа в лаборатории шла полным ходом, и им, Генриком, ни начальство, ни ЦПТМ, ни силовики пока не интересовались.
Доклады неожиданностей не содержали. Объект номер два трудился спустя рукава. Да, Темная Светлость права, с этим надо было что-то делать, успехи девочки пока что были более чем скромными, чему имелись как объективные причины, так и, без сомнения, его персональная вина. С насилиями над нею он явно перестарался, тем более, что считать ее просто бройлером было невозможно. Она была личностью. Сильной, несгибаемой, бунтарской, и этим вызывала к себе сначала смутное, а теперь уже и вполне осознанное уважение. Он чувствовал, что миссия ее, скорее всего, окончится провалом, и ловил себя на вполне искреннем желании помочь. Впрочем, и о соломке для себя следовало озаботиться самым старательным образом.
Что касается первого объекта, в его четвертую модель вогнали уже практически все запланированные лекарства, антибиотики, протезелины и леприксы, отчего клонбоди слегка лихорадило, но все было в пределах нормы. Вообще то, если что, его уже сейчас можно запускать на Трассу, а через два – три, максимум четыре дня он будет готов совершенно. Появится полная уверенность, что холод и голод не убьют объект до того, как он отыщет на полюсах первый тайник.
Вот-вот надо было ожидать последнего перед пуском модели совещания у Советника с превентивной раздачей элефантов, оргвыводами и вколачиванием избранным в жертвы исполнителям азерских ежей в… ну, скажем так: в одно место, чтобы им жизнь не казалась натуральной морковкой, да чтобы еще и остальные трепетали, безвинными себя не считая. Безвинность есть всего лишь идеалистическая философская категория, а санаторы, информанты и прочие разнообразные теологи пополам с яйцеголовыми научниками обязаны быть народом серьезным и сугубыми материалистами. Безвинных людей, извините, не бывает в принципе. Бывают лишь пока еще виновными не назначенные.
Копаясь в пульте управления, предназначение многих систем которого было ему – по крайней мере, сходу – непонятно, Генрик обнаружил массу интересных вещей. Оказалось, что с этого пульта можно активировать скоростной лифт, пронизывающий насквозь все этажи лаборатории и выходящий – минуя все биопьи посты! – аж прямо в подземку. Вестибюль был-таки и лифтовой площадкой тоже. Кроме того, оказалось, что с этого пульта можно подать высокое напряжение на полы в прилегающих тоннелях как выборочно, так и на все сразу, пускать в коридоры разнообразные газы от слезогонки до парализующего. Но больше всего его восхитило, что в нем имелась опция, с помощью которой можно было сделать прозрачной стену между вестибюлем и рабочим румом. Причем, прозрачность эта могла быть как односторонней – я вас вижу, вы меня нет – так и двусторонней, когда ты будешь думать, что перед тобой открытое пространство, пока не хрястнешься о стену лбом.
Да, – решительно сказал себе Генрик, – лучшего места для своего жилища я найти не смогу. Вот только на каком основании я смог бы сюда переселиться?
Апартаменты полагались ему по статусу актуализатора вместо обычной для Старых Миров городской жилой ячейки, в каких обитали прочие сотрудники лаборатории. Из этих ячеек состоял лабораторный жилой квартал – неглубокая по меркам Городов шахта, на всю свою высоту усеянная рядами ячеек. Ячейки выходили на галереи, тянувшиеся вдоль их входных люков и соединенные как между собой, так и с опорной площадью квартал многочисленными лестницами и лифтами. Все отличие от городских жилых кварталов средних уровней было в том, что галереи здесь были пошире и позволяли спокойно разойтись двум – трем даже достаточно упитанным людям.
Прежний шефлаб, Грот – умнейший, кстати сказать, мужик, но с ба-альшими тараканами в голове – полагал для себя неэтичным пользоваться апартаментами и жил в обычной ячейке жилого блока рядом с прочими сотрудниками. Однако Генрик считал такое поведение руководителя чистоплюйским заскоком, недостойным умного человека. Если уж тебе что-то положено по статусу, ты просто обязан это, так сказать, поиметь. Мало того, ты должен прихватить себе все, что если и не принадлежит тебе на законных основаниях, но может быть, пусть и с натяжкой, соответствующим образом истолковано… или просто плохо лежит, в конце концов.
Ненадолго задумавшись, Генрик вчерне выработал линию поведения, соединился с новым ВБ и в категорической, даже агрессивной форме потребовал раз и навсегда снять повсюду в лаборатории заградительное электрическое напряжение.