Генрик криво усмехнулся и пожал плечами.
– Хотя… вряд ли она за тебя, за безродного, замуж пошла бы. Что она из благолепного рода, ты, небось, и не знал?
Что ты знаешь, – думал Генрик, – что ты можешь знать? Она мне сразу сказала, еще от первых объятий не отойдя, что будущего у нас нет, и что душой мне к ней прикипать не стоит. Да я и не собирался, если честно.
– Значит, не знал. Эх, вы, молодежь! А ведь сразу чувствовалось, что она из благолепий, и даже не из простых благолепий, а из "высоко"… может, даже из "милостей". Держать себя умела. А компания ваша без тебя вскорости распалась. Манон вышла замуж за пакатора и уехала. Крошка тоже замужем, держит странноприимную гостиницу то ли на свенском, то ли на франконском тракте. Нрав у Крошки по-прежнему легкий, рука тяжелая, и мужик ейный, говорят, у ней под каблуком. Близнецов я уже года два как не видел. Кувалда, зараза языкатая, влип в историю, был судим, осужден и сослан на полюса. А Лис… про Лиса слухи ходят разные. Говорят, до него теперь не дотянешься. Говорят, Лис взобрался высоко, так высоко, что и тянуться не советую. Никого я не хочу обижать, Генрик, но он всегда был у вас, как бы это сказать… только не сердись на меня, старика… м-да… с душком, с гнильцой. Но – обаятельная такая гнида, что да, то да, и даже гадости тебе непременно делал с милой улыбочкой и нежным дружелюбием. А Кувалду жалко. Когда его осудили и отправили на полюса, студиозусы и школяры по всем питейным заведениям у стены Капитулярия объявили недельный траур. Всех входивших предупреждали – пить тихо, с уважением к чужому горю. Бывало, что и кровь пускали, если кто не внял. Говорят, Крошка сунулась было к Лису за помощью, так сама еле ноги унесла.
– Да, Кувалду все любили, не только наша компания. За честность, за совесть, за всегдашнюю готовность помочь в беде. Что до Лиса, так это мы посмотрим. Гора, как говорится, с горой… Да, так и что там такое с Гегемоном?
– Смотри, Генрик, я тебя предупредил. Кувалде уже не поможешь… Что до Гегемона, слухи ходят, что сидит он, можно сказать, под домашним арестом.
– Ни хрена себе! – удивился Генрик. – Кто же это нас так, франконцы?.. свены?..
– Нет. У них у самих дела не лучше.
– Но не викинги же с Дикой степи?
– Держись крепче, а то упадешь. Серые. Всем сейчас заправляют теологи, ты это учти. У тебя, помнится, всегда отношения с ними были, как бы это сказать… сложные по причине повышенной языкастости и задиристости. Серые, кому бы они раньше ни поклонялись, теперь объединились в орден, называется "Сумеречный орден преддверия блаженной тьмы". Себя они называют адептами Темного бога. А кто из теологов не захотел поклониться и смириться, тех гнобят почище безбожников. Кувалду, вон, только сослали.
– Это разве не смерть? – пожал плечами Генрик.
– Смерть, конечно. Но, все-таки, не мгновенная. Отца Муреха помнишь?.. Нашли в трабулах с перерезанным горлом. А декана теологического факультета доктора Непоциана?.. теперь на факультете другой декан. Есть, есть стойкие. Как не быть. Но они сейчас вне закона, на них просто охота объявлена.
Генрик слушал, задумчиво кивал головой.
– А все от чудес, Генрик, но я тебе ничего не говорил, ты сам догадался. Как признали серые Темного бога, такие у них пошли чудеса, что просто не знаешь, что и думать. И никакая старая религия тут против сумеречных ничего выставить не может. Я, конечно, помню, что вы, студиозусы, мне по пьяни объясняли про чудеса, как их творят и вообще… лишь бы за выпивку не платить. Пользовались моей любопытственностью, сукины дети… да… Но тут другое, тут люди и поумнее просто ума не приложат. Дальше – больше. Сумеречники указали на земле Места Силы по своему теологическому разумению, и в тех местах построили храмы для молений Темному богу. Пишутся такие храмы еще так странно – «WWW», потом место, где храм стоит, потом ставится значок, называемый "кусака", пишется "храм", ставиться точка, а в самом конце еще приписывается "тём". Что бы все это значило, ты не понимаешь?.. И если в этих храмах Темному богу поклоняться, выполнять его заветы, служить, да правильно молиться через храмовых служителей, одаряет Темный бог, говорят, за темную праведность сверх всякой меры. Вот только – что теперь есть праведность, а что нечестие, стало не то, чтобы наоборот, а с вывертом. Нам, старикам, уж и не разобраться, ум косный. А настоятели в WWW храмах сплошь выпускники теологического факультета… как ты их тогда называл, "те-олухи"?.. теперь поостерегись.