– Ничего, ничего, – поспешно сказал Дарин, тоже невольно принюхиваясь к аппетитному запаху мясной похлебки и поглядывая, как хлопочет козле костра Нариш, то пробуя похлебку, то подбрасывая в котелок душистые травы и зелень. – А вы, случаем, не существа фей? Ну, я хотел сказать, не их слуги?
Старый людоед покачал головой.
– Нет, мы сами по себе. Знаю, с волшебными существами ухо востро держать надо, но мы-то – такие же, как все!
– Ну, что ж, тогда… похлебка – это очень хорошо!
– Спасибо, парень, – сказал Варч таким тоном, словно у него камень с души свалился. – Сейчас, уж мы вас угостим… а занимаешься-то ты чем, Дарин? Торгуешь или иным каким ремеслом промышляешь? Мы тут в лесу на отшибе живем, новостей никаких не знаем. Поэтому, с каждым путником поговорим, побеседуем обстоятельно – ну, вот и узнаем, что в мире творится.
– Беседуете? – дрожащим голосом встрял в разговор Басиянда, топтавшийся неподалеку. – А потом что? Отпускаете или…
Варч добродушно рассмеялся. Смеялся он так заразительно, что Дарин невольно тоже улыбнулся.
– Перестань, Басиянда, – сказал он. – Сказали же тебе – выдумки это все про людоедов. Никто нас с тобой есть не собирается.
Варш захохотал еще сильней.
– Нарищ, этот тощий слуга и правду боится, что мы его съедим! Слыхал?
– Слыхал, – отозвался Нариш. Он взглянул на Басиянду из-под полуопущенных век и усмехнулся.
– Ох уж, эти люди… – философски проговорил Варч.
Дарин бросил в сторону Басинды выразительный взгляд.
– Вы на него не обижайтесь. Он в Лутаке недавно совсем. Как и я, собственно.
– А ты в Лутаке недавно? Ну-ка, ну-ка, давай, расскажи же… где живешь, чем занимаешься?
Рассказывать о себе Дарин не очень любил: жил он на свете не так уж долго и ничего особенного или хоть сколько-нибудь замечательного в его жизни еще не происходило.
Но Варч смотрел на него с таким подкупающим добродушием, такой живой интерес светился в его голубых глазах, что язык у парня развязался сам собой.
Он рассказал о доме с синими ставнями, о Дадалионе и Тохте, а рассказ о Фендуляре так развеселил людоедов, что у Варча даже слезы из глаз потекли. Хорошим рассказчиком Дарин себя не считал, но сейчас, видя устремленные на него глаза, он говорил и говорил, лишь изредка поглядывая в сторону, где в тени дерева виднелись людоедиха и повелитель Волшебных земель.
Там шла своя беседа.
Кехелус стоял, сложив руки на груди, всем своим видом источая холодное величие. Встреча с людоедами его нимало не взволновала, к тому же в облике людоедихи не обнаружилось ничего устрашающего: это была крупная, крепко сбитая молодая женщина, с вздернутым носом, с веснушками на круглых щеках, очень похожая на молочницу из предместий Лутаки. Русые волосы ее, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две косы.
– Какой ты неразговорчивый, – вздохнула она. – Все молчишь и молчишь. Скажи что-нибудь?
Кехелус и бровью не повел.
Людоедиха сорвала цветок, расправила лепестки попышней и воткнула в волосы.
– Можешь называть меня Саграмона, – предложила она. – Это мое имя, прекрасное и благозвучное. Мне очень нравится, когда ко мне так обращаются.
– С чего ты взяла, что я вообще буду к тебе обращаться? – высокомерно отозвался король-демон.
– Я не беседую с людоедами!
Саграмона подошла ближе, посматривая на него с интересом.
– Совсем-совсем не беседуешь?
– Совсем! – отрезал тот и отвернулся.
Людоедиха томно вздохнула.
– Какой неприступный! Обожаю красавчиков со скверным характером, – проворковала она. – Может, прогуляемся по лесу? Твои друзья еще долго будут заняты. Побродим по тропинкам, пособираем цветы, полюбуемся рекой… кстати, здесь есть чудесные укромные полянки, прямо-таки, созданные для уединения…
Она вытащила из волос цветок и покрутила в пальцах.
– Ну, так как?
Кехелус сверкнул глазами.
– Как ты могла подумать, что я, повелитель Волшебных земель, король-демон, прозванный врагами Беспощадным, снизойду до тебя, жалкая людоедиха?!
– Грубиян, – одобрительно промурлыкала Саграмона, ударив Кехелуса по руке цветком. – Мне нравятся мужчины, которых надо завоевывать. Добиваться, обольщать, покорять! Чувствую, ты как раз из таких, – она окинула короля-демона оценивающим взглядом. – Есть в тебе что-то такое… так как насчет прогулки? Я знаю премиленькую тихую полянку совсем рядом. Никто не помешает. Уединимся?
– Нет, – категорически отказался Кехелус, безуспешно пытаясь отодвинуться от Саграмоны подальше. – Я не собираюсь уединяться с людоедихой! Моей благосклонности добивались красивейшие и знатнейшие….
Саграмона по-хозяйски поправила воротник его рубахи.
– Ты не знаешь, от чего отказываешься, – мягко заметила людоедиха. – Конечно, ты избалован женским вниманием, женщины так падки на красивых мужчин! Но я – совсем другое дело. И, кстати, – она взяла Кехелуса за руку. – У тебя какие-то странные представления о людоедах. Предвзятое к нам отношение! Я просто обязана сделать что-нибудь, чтоб его изменить. Когда мы познакомимся поближе, узнаем друг друга получше, ты будешь думать о нас совсем иначе!
Кехелус вырвал руку.
– Когда я верну свое могущество, – прошипел он прямо в лицо Саграмоне, демонстрируя безупречный оскал. – Я сотру с лица земли людоедов! Уничтожу всех до одного! И тебя – в первую очередь!
Саграмона улыбнулась.
– Хулиган! – любовно сказала она, цепляя полузавядший цветок на воротник его рубахи. – И такой темпераментный! Знаешь, если тебе не по вкусу полянка, то, что ты скажешь о моей пещере? Уютное милое гнездышко и поблизости – ни одной живой души!
Король-демон благоразумно промолчал, однако Саграмона была настойчива.
– У меня есть чудесный плащ из шкуры единорога – такая редкость! Достался от одного богатого купца, который как-то случайно… э… проезжал мимо. Купец… э… уехал, а плащик остался. Могу подарить, если хочешь. Но только он в пещере. Пойдем? Посмотришь, примеришь…
– Я занят, – надменно процедил Кехелус сквозь зубы.
– Любое дело можно отложить на денек-другой, – ласковым голосом принялась уламывать Саграмона. – Кстати, у твоей рубашки оторвалась пуговица, ты заметил? Надо бы пришить. Но иголка у меня тоже в пещере. Ну, согласен?
Людоедиха нежно потрепала короля-демона по волосам.
– Руки прочь! – рявкнул Кехелус, отталкивая ее.
– Какой характер, – восхитилась Саграмона. – Ценю!
Он раздраженно фыркнул и отвернулся. Людоедиха умиленно полюбовалась его профилем и продолжила разговор.
– А я еще хотела спросить, – задушевным голосом начала она. – Веришь ли ты в любовь с первого взгляда?
Повелитель Волшебных земель замер, потом медленно повернулся.
– Что?! – недоверчиво спросил он, глядя на людоедиху. – Что ты сказала, ничтожная?
Саграмона прижала руки к груди.
– А я верю! – с жаром воскликнула она. – Со мной раньше такого никогда не бывало. Но как только мы повстречались… – она трепетно вздохнула. – Знаешь, при одном взгляде на тебя, меня так и бросает в дрожь!
Кехелус немного подумал.
– Меня – тоже, – честно сказал он.
Людоедиха застенчиво просияла.
– Вот видишь! Зачем же бороться с чувствами? Послушай, моя пещерка совсем близко, просто рукой подать…
…Дарин снова покосился в сторону раскидистого старого дуба, под сенью которого стояли Кехелус и людоедиха. Они беседовали и, судя по выражению лица повелителя Волшебных земель, беседа была весьма интересной. Но как ни напрягал Дарин слух, он ничего не расслышал.
– Продаешь пергаменты в лавке, вот как, – говорил Варч, поглядывая на Нариша, который, вытянув губы, пробовал с ложки горячую похлебку. – Хорошее ремесло! А ты, тощий, чем занимаешься? – обратился он к Басиянду.
– Я-то? – сдерживая дрожь, переспросил тот: несмотря на дружеское расположение людоедов, бедный раб трясся, как осиновый лист. – Да так, ничем особенным. Господам мои рассказы неинтересны будут.