Затем она снова дрейфовала. Вне себя.
Умирала.
Но она не боялась. Она чувствовала себя свободной.
Наконец… она проснулась.
В те первые мгновения Клэр не удивлялась тому, что она жива. Она вообще ни о чём не думала. Она просто открыла глаза и увидела лунный свет, проникающий сквозь глубоко посаженные окна.
Она откинула одеяло, ощутив мощную волну запахов. Её собственный запах и её собственный пот. И его запах тоже, этот тёмный, пряный мужской запах. Следы его крови.
Где он?
Он должен быть здесь.
Он всегда был здесь раньше.
Клэр соскользнула с кровати, поставив ноги на прохладный деревянный пол. Она подошла к окну и посмотрела на… сад? Лунный свет окрасил горбы мешковины, которыми люди накрывают растения на зиму.
Отойдя от окна, Клэр взглянула на открытую дверь ванной. Она вспомнила, как была там. С ним. Её тело вспыхнуло и сжалось при воспоминании.
Где он?
Почему он оставил её?
И что это за место?
Пройдя через комнату, в которой не было ничего, кроме кровати и прикроватной тумбочки, она открыла шкаф. Внутри оказался комод, спрятанный как будто для того, чтобы комната оставалась как можно более пустой. Рядом с ним, аккуратно выстроившись в ряд, стояли две пары ботинок. Шкаф пах им, его пряный аромат пропитал несколько курток и футболок, висевших на вешалках.
Клэр раздражённо фыркнула.
Она снова прошлась по пустой комнате, потому что ей нужно было что-то делать, двигаться. Она снова выглянула в окно и подёргала щеколду. Та была не заперта. Она могла бы открыть окно и сбежать. Если бы захотела.
Но она не хотела убегать. Она хотела, чтобы он вернулся. Она повернулась, чтобы посмотреть на дверь. Та тоже была не заперта?
Когда дверь открылась, Клэр чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Он стоял там с пакетом для покупок в одной руке и тарелкой с едой в другой.
— Ты проснулась.
— Ты ушёл, — обвинила она.
Он закрыл за собой дверь и подошёл к прикроватной лампе, включив её.
— Извини, — сказал он, когда Клэр зашипела от резкого света, ударившего ей в глаза.
Он поставил тарелку с едой на прикроватный столик. Стейк и хлеб. Картофельное пюре. Какие-то зелёные овощи, похожие на брокколи.
— Кое-что для тебя, — объяснил он, ставя пакет на кровать. — Одежда, шампунь и прочее. Всё это выбрала Пенни. Она, э-э, работает здесь.
— Ты ушёл, — повторила Клэр более резко.
— Я был на кухне, забирал у Пенни еду и эти вещи. Прости, Клэр. Я не ожидал, что ты проснёшься за эти несколько минут.
Он был босым, но на нём были надеты чёрные спортивные штаны и чёрная футболка. Он должен быть обнажённым. Таким, каким он был раньше. Таким, какой была она.
Почему он казался смущённым? Почему он стоял так далеко?
— Тебе нужна какая-нибудь одежда? — он начал доставать из сумки мягкие вещи. — Там есть спортивные штаны и…
— Мне не нужна одежда!
— Ладно. Клэр… нам нужно поговорить о… случившемся. С тобой.
— Зачем? — резко спросила она.
— Потому что … Я не знаю, понимаешь ли ты… кто ты.
Она поняла. Прекрасно понимала.
Клэр обнажила клыки, раздражённо зашипев, а затем начала беспокойно расхаживать по комнате.
Мать Клэр всегда говорила ей, что клыкастые существуют.
«Ты одна из них, — говорила её мать. Её речь была невнятной, её остекленевшие, затуманенные наркотиками глаза смотрели как будто и на Клэр, и в то же время куда-то за неё. — Ты должна быть одной из них. Маленькая девочка-вампир».
Клэр пряталась в своей комнате, пока её мать не теряла сознание, затем укрывала её одеялом, где бы та в конце концов ни заснула. На диване в гостиной. На полу в кухне. На балконе в квартире.
Клэр не хотела прятаться сейчас. Она не могла представить себя в маленьком пространстве, тихой, незаметной. Прямо сейчас она чувствовала, что может сделать всё, что угодно. Она чувствовала себя такой сильной!
Она никогда раньше не испытывала ничего подобного, и ей это нравилось. Где-то в глубине души её возмущало то, как она вела себя и говорила, но почему-то это только подстёгивало её.
Если она сумасшедшая, значит, она сумасшедшая. Это лучше, чем бояться. До сих пор она этого не знала.
— Раздевайся, — прорычала она.
— Нам нужно поговорить, Клэр. О том… что происходит?
— Вампир, — сказала она, впервые употребив это слово. Теперь, когда это слетело с её языка, она не могла поверить, что так боялась его. Это слово — не опасность, это защита.