— Да.
— Ты скучаешь по нему.
У Клэр защемило в груди. Вчера вечером, когда они ели овсяное печенье с шоколадом, она немного рассказала Ане о нём. Во всяком случае, Клэр рассказала первую часть истории. Как Нокс спас её. И что она жила у него.
Она ограничилась этим.
Клэр знала, что Ана считала, что Нокс должен навестить её или, по крайней мере, позвонить, что она вроде как обвиняла его в том, что он задел чувства Клэр. Клэр знала, что ей следует сказать Ане, что это она сама виновата, что причинила боль Ноксу.
Из всего, что произошло за последние несколько недель — или месяцев? — это единственное, что причиняло невыносимую боль сердцу Клэр.
— Эй, — Ана обняла Клэр и прижала её к себе, чтобы успокоить. Но ведь Ана не знала правды.
— Я повела себя подло, — призналась Клэр, понимая, что это единственное слово, которое и близко не соответствует истине.
— Когда ты пробудилась? Ты, наверное, была настоящей стервой. Так уж бывает. Всё в порядке.
— Нет, не в порядке!
— Он вернётся, Клэр.
Нет, он не вернётся. Зачем ему это? Что Клэр когда-либо делала, кроме как брала у него и использовала его?
Она не винила его за то, что он держался в стороне.
Ана обняла её, как будто всё было хорошо. Это не так, совсем не так, но Клэр обняла её в ответ и начала успокаиваться.
Когда кофемашина заурчала, аромат эспрессо наполнил воздух, восхитительно смешиваясь с ароматом печенья.
— В один из таких вечеров, — сказала Ана, продолжая обнимать Клэр, — нам придётся съесть что-нибудь ещё, кроме печенья.
— Но зачем?
Ана рассмеялась и пошла снова к машине.
— Я перестану влезать в свои джинсы.
Клэр посмотрела на штаны для йоги, которые обычно носила Ана.
— Я никогда не видела, чтобы ты носила джинсы.
Улыбка Аны угасла.
— Это потому, что я всё ещё прячусь дома. Я никуда не выходила. С тех пор.
Клэр подошла и нерешительно обняла Ану, до сих пор не привыкнув выступать инициатором чего-то подобного, хотя она уже начала привыкать принимать это, когда другие выступали инициаторами. Но это ощущалось правильным. Приятно быть той, кто протягивал руку помощи. Ана прижалась к ней.
Было приятно чувствовать себя сильными друг для друга.
Они наслаждались печеньем и кофе в комнате, которую Ана называла «залом» — необычной комнате с большим количеством мебели и несколькими сексуальными скульптурами. Клэр сидела, скрестив ноги, в зелёном бархатном кресле, а Ана сидела на полу и разгадывала кроссворд.
— Знаешь, — сказала Клэр, — я, наверное, могла бы принести тебе целую стопку кроссвордов из закусочной, где я работаю. Раньше работала, наверное. Старикам нравилось их разгадывать.
Ана попыталась бросить на неё испепеляющий взгляд, но её губы изогнулись в улыбке.
— Знаешь, ты могла бы помочь. Что такое азиатская дикая кошка, семь букв, четвёртая буква «а»?
— Каракал.
— О. Славно, — Ана заполнила квадратики.
— Они такие милые, с торчащими ушками.
Ана фыркнула.
— Ты странная.
Клэр высунула язык, что заставило Ану улыбнуться, а затем Клэр резко сказала:
— Я хочу попросить у него прощения.
Лицо Аны стало серьёзным.
— Так почему же ты этого не делаешь?
— Я… боюсь, — призналась Клэр.
— Чего?
— Я не знаю.
Но она знала. Она боялась, что Нокс больше не захочет её. Она боялась, что он больше не будет смотреть на неё так, как раньше.
Такова была постыдная правда о том, почему она вообще покинула аббатство. В то время она этого не осознавала. Она знала только, что хочет уйти, что не хочет смотреть ему в глаза.
— Тебе нужно поговорить с ним, — сказала Ана. — Потому что это ранит тебя больше, чем всё остальное. Я же вижу.
Неожиданные слёзы потекли по щекам Клэр. Ана поднялась со своего места на полу и подошла к креслу Клэр, усаживаясь рядом и притягивая Клэр к себе.
Ана права.
И Клэр устала быть трусливой и эгоистичной.
В её прежней разобщённой жизни не присутствовало никого, кому можно было бы причинить боль, у кого можно было бы что-то отнять. Легко не причинять боль людям, когда ты один. Это не означало, что ты хороший человек. Это означало, что ничто никогда не выдавало того, кем ты был.
Наконец-то Клэр раскрылась.
Но она не хотела быть такой. Теперь, когда она узнала, каково это — быть таким человеком, она больше никогда такой не будет.
Поэтому она скажет ему, что сожалеет, что бы ни случилось. Она не знала, как он отреагирует, но, по крайней мере, знала, что ей нужно сделать.
Ана, казалось, почувствовала решимость Клэр в её жестах, потому что она сказала: