Южные крысы, живущие под властью династии Сун за рекой Хуанхэ, молили нас о помощи против Ляо. Сын императора Агуды, Уцимай заключил союз с трусливыми Сун. Но те только делали вид, что воюют. Чжурчжени смогли одни повергнуть грозных Ляо. Последний владыка из рода Елюй был взят в плен и казнен, а кочевья киданей обложены данью в пользу Золотой империи.
И вот тогда трусливые Сун напали на нас. Их было много, как песчинок на берегу реки Хуанхэ. Но воины золотой империи были подобны огненному смерчу. Они потрясли до основания здание империи Сун. Владыка Золотой империи захватил императора Сун и его семью. Наверное, держава Сун и вовсе исчезла бы из списка живых, но к власти пришел император Хэла. Он был слабым владыкой. При нем китайцы смогли остановить победоносный марш чжурчжэньских армий. Пользуясь тем, что армии чжурчжэней сражались на юге, на севере восстали дикие мэнгу, который прежде называли себя младшими братьями людей Золотой империи.
И хотя подданных Сун мы смогли остановить и обратить вспять, заставив подписать договор с признанием владыки Золотой империи старшим братом, мэнгу смогли создать свое государство Хамаг Мэнгу улус на условиях уплаты дани чжурчжэням.
Но беды на этом не кончились. Во время стычки с бандами киданей погиб сын императора. Старый и больной владыка Хэла впадает в ярость. На приближенных обрушиваются кары, казни. Императора постоянно подталкивает его двоюродный брат Дигунай. Когда же ненависть к императору со стороны придворных, как и подозрительность самого императора достигли предела – он доверял только Дигунаю – тот составил заговор. Старый император был убит.
На трон садится Дигунай, принимая тронное имя Лян. Он уничтожает всю семью прежнего императора. По его приказу казнят сто пятьдесят князей из родов чжурчжэней. Он казнит заложников из знатных родов киданей и императорскую семью державы Сун. Даже собственные родственники умирают под мечом палача. Поскольку находиться в прежней столице Хуэнинфу на реке Сунгари Лян боялся, он разрушает ее, повелев построить новую столицу Чунджу.
Недовольство императором растет. Он начинает войну с империей Сун, даже захватывает их столицу город Кайфын, который становится южной столицей Золотой империи. Но, в конце концов терпит поражение, отступает. Мне рассказывали, что, когда император Лян вышел из своего шатра, возле его ноги вонзилась стрела. Это был знак. Его полководцы бросились на ненавистного правителя и уничтожили его. В это же время во дворце императоров в городе Чунджи был убит его сын.
На престол садится великий император Улу, двоюродный брат свергнутого Ляна. О его правлении я сам читал в библиотеке моего родного города Кайфын. Мой почтенный отец любил чтение. Книги и свитки занимали целое крыло нашего дворца. Великий Улу смог низвергнуть Сун, отбросив их за Янцзы. На север им были повергнуты татарские племена, осмелившиеся ходить походом на наши земли. Чтобы народ был доволен, император на три года отменил подати, разрешил занимать свободные земли, открыл страну для торговли, разрешил браки между всеми народами, населяющими Золотую империю. Мир воцарился в империи Цзинь. Казалось, что так будет всегда. Внук Улу император Мадагэ продолжил дела деда. Он открыл университет. Усилил армию Цзинь, увеличил дань с южной державы Сун.
Но потом что-то случилось. На престол садились слабые владыки, не способные удержать власть Цзинь, поразить ее врагов. А враги становились все сильнее. Владыки Цзинь, как и прежде смотрели в южном направлении. Между тем, гроза шла с Севера. Мэнгу выбрали себе единого правителя, которого они назвали Чингисханом – небесным владыкой. Уже при наследнике императора Мадагэ Чингисхан разорвал отношения с Золотой империей. Я еще в детстве часто спрашивал себя – почему тогда стремительная и мощная конница чжурчжэней не обрушилась на дерзкого варвара? И не находил ответа. Не давали ответа и мои мудрые учителя, произнося мутные речи о миролюбии императора Юн-Цзы, его приверженности Пути мудрых наставников. Но вопрос этот волновал не только малолетнего обитателя дворца. Многие полководцы были недовольны слабостью нового владыки. Недостойный император гибнет, а на престол восходит его двоюродный брат. Это восхождение я уже помню. Помню казни, сопровождавшиеся сменой власти. Помню лица могучих воинов, когда их в цепях вводили на помост, чтобы лишить чести и жизни. Именно тогда я решил, что мне нужна не просто власть, а личное могущество, способное защитить меня даже в момент, когда меня предадут самые близкие.