На укрепление и усиление каждого бойца тратилась лишь малая толика моих сил, но нас уже стало почти четыре десятка, и каждый из них тянул на себя мою магию, которую неостановимым потоком восполняла усердно молящаяся Аска. Мне трудно представить как она столь долго сумела поддерживать меня, но я был бесконечно благодарен её стойкости, без которой нам пришлось бы труднее. Ведь присоединившиеся к нам выжившие солдаты Сил Самообороны, тоже вскоре заметив что эти странные выкрики увеличивают их шансы на выживание, присоединились к рядам мои почитателей.
Вальтраута, уже с ног до головы покрытая кровью убитых ею солдат врага и копотью от горящих машин, все еще не теряла своего боевого духа. Ведя за собой наш победоносный отряд, безжалостно уничтожающий посмевшего напасть на нас противника.
Казалось что американцы кинули на нас в бой все свои наличные силы, их войска все прибывали, но мы неостановимо, словно коса смерти, вырезали все выходящие на нас группы.
Мне же практически не довелось самому участвовать в этой кровавой вакханалии - необходимость постоянной поддержки отражающих щитов и одержимости в наших воинах, требовала от меня постоянной концентрации. Ведь наш противник быстро осознал что небольшая группка пестро вооруженных и одетых солдат является той силой что не дает им приблизится к Геофронту и взять его штурмом.
Рей удалось активировать Вторую, и хотя участвовать в открытом бою она не смогла, но вооруженная скорострельным пулеметом и подключенная к внешнему питанию, окружив себя АТ-полем, вела заградительную противовоздушную стрельбу, уничтожая все приближающиеся к штаб-квартире воздушные машины, не давая тем атаковать или сбрасывать бомбы.
Не знаю сколь долго мы еще продержимся. Усталость в бойцах, накопленная за долгий бой, переставала компенсироваться магией, и им становилось все тяжелее оказывать сопротивление. Мы стали терять своих.
Вальтраута уже дважды чудом успевала вывернуться из под точного попадания артиллерийского снаряда, выпущенного с одного из стоящих в бухте кораблей. А мы ведь до сих пор не достигли порта. И окопавшиеся там американцы не давали нам сократить это расстояние. Мои щиты отражали все что они к нам посылали, но против массированного сконцентрированного огня бы не продержались. Нам только что и оставалось как постоянно перемещаться, избегая выцеливания нас ракетами и залпами корабельных орудий.
В темнеющем вечернем небе вспыхнула яркая звезда, и понеслась в нашу сторону. Ежесекундно приближаясь и увеличиваясь в размерах, она неотвратимо падала на нас. Объект такого размера мой щит остановить сейчас не смог и многие из наших бойцов осознали что они обречены. Но та, уже почти настигнув нас, замедлила падение, а включившиеся реверсные двигатели дали понять, что объект является рукотворным.
Еще раз активируя реверс и тормозя ногами в грунт, на поле боя опустился Евангелион белой расцветки с прицепленным к поясу блоком реактивных двигателей.
Пропахав по земле две длинных траншеи он резво подпрыгнул в небо и делая в прыжке сальто выхватил из-за спины винтовку открыл огонь по укреплениям американцев, в конце прыжка раздавливая стоящие в импровизированных капонирах танки и бронемашины.
Мои бойцы воспрянули духом. Если неизвестный Евангелион сходу стал атаковать их, а не нас, значит он на нашей стороне. Значит еще не все потеряно. Значит победа еще возможна!
Мы рванули вниз по дороге, в сторону буянящей в порту Евы, попутно отстреливая и вырезая всех уцелевших солдат противника. Орудия на кораблях и тяжелой бронетехнике уже не целили по нам, полностью сосредоточившись на новом противнике, серьезно облегчая тем самым нам продвижение к порту.
В небе пронеслись серебристые стрелы реактивных штурмовиков с символом Воздушных Сил Самообороны Японии, выпуская ракеты и сбрасывая бомбы на корабли и скопления войск противника, не оставляя нам никого, словно жадничая и соревнуясь в количестве уничтоженных сил врага. Им вслед потянулись винтокрылы и вертолеты, высаживающие десант и подавляющие последние точки сопротивления. А в самом порту Белый Евангелион отправлял на дно корабли один за другим. Не подставляясь ни под одну ракету или орудийный выстрел, он ловко уворачивался и выписывал невероятные акробатические кульбиты, сложности которых позавидовала даже столь искушенная в боевых искусствах особа, как Вальтраута.
Поле боя оставалось за нами. Один единственный момент переменил всю картину сражения. Один единственный Евангелион изменил нашу судьбу. И я в душе укорял себя за то что не сумел, как этот неизвестный пилот, столь же ловко расправиться с противником, пока еще был шанс, была возможность утопить их всех, вместе с их кораблями.