— Оливер был непристоен! — пророкотал он. Его звучный голос эхом отозвался в комнате, будто его слова повторил домовой.
Стелла замерла, его неожиданное замечание парализовало ее. Поразительное заявление, вырвавшееся в запале, не встретило возражений. Не успела Стелла прийти в себя, чтобы представить дополнительные доводы, как в дверь вошла миссис Дейлия. Если она слышала слова мистера Хока, то не подала виду. На ее лице еще сохранился румянец от ночной прогулки. Она держалась уверенно.
— Миссис Дейлия, какие новости?
— Шериф Саммерс организовал толпу энтузиастов. Они сейчас обыскивают близлежащие холмы. Во всех направлениях.
— Слава богу, — вздохнул мистер Хок и опустился в тяжелое кресло, протирая глаза сильными, грубыми пальцами.
Миссис Дейлия окинула Стеллу злобным взглядом, явно не одобряя ее поведения.
— Чувствуете себя лучше, мисс Оуэнз? — спросила она с подчеркнутым интересом.
— Да, благодарю.
— Хорошо. Вам нельзя болеть, верно?
Не дождавшись ответа, миссис Дейлия прошла в глубину комнаты и тщательно собрала осколки стекла, рассыпанные перед камином. Однако она ничего не сказала. Стелле пришлось отдать должное тому, как расчетливо сдерживала свои эмоции эта женщина перед лицом всех волнительных событий последних нескольких часов.
Власть миссис Дейлии в Хок-Хаус, конечно, была потрясена до основания. Стелла только удивлялась, насколько справедливы были подозрения миссис Дейлии относительно того, что стало известно ей, Стелле. Строить предположения было бы интересно и опасно.
Мистер Хок вздрогнул как человек, пришедший в себя. Его лицо заметно просветлело.
— Вам лучше бы съесть или выпить чего-нибудь теплого, миссис Дейлия. Держу пари, вы Промерзли в этой поездке.
— Ничего страшного. Должно случиться нечто большее, чем промозглая погода, чтобы свалить меня с ног.
— Уверен в этом. И все же позаботиться о себе не помешает. И я не знаю, что я делал бы, если бы с вами что-то случилось. Так что идите, дорогая. Нам остается только ждать.
Миссис Дейлия кивнула:
— Очень хорошо. Помочь вам перебраться к себе, мисс Оуэнз?
Мистер Хок покачал головой:
— Почему бы вам не остаться здесь, мисс Оуэнз? Здесь намного удобнее, чем в вашей комнате, я полагаю. И мне хотелось бы иметь какую-то компанию. В том случае, если вы примете благосклонно мое предложение.
На лице Стеллы появилась благодарственная улыбка.
— Что ж, мне намного предпочтительнее остаться здесь. Когда так волнуешься, трудно оставаться в одиночестве наверху.
— Хорошо, хорошо. Так тому и быть. Спасибо, миссис Дейлия. Тогда с этим все.
Только другая женщина могла увидеть взгляд неприкрытой ненависти, который сверкнул в глазах миссис Дейлии, когда она, спокойно поклонившись, вышла из комнаты.
— Черт возьми этого мальчишку. Он не имеет права так волновать всех.
— Нет, — спокойно согласилась Стелла. — Не имеет.
— Вы были с ним, мисс Оуэнз. Что произошло здесь сегодня?
Стелла закусила губу.
— Ничего. — Сейчас точно было неподходяще время, чтобы ворошить прошлое. Кроме того, Тодд должен сам рассказать все своему отцу.
— Мисс Оуэнз, вы что-то скрываете от меня?
— Нет, что вы. Конечно нет. — Ей никогда не давалось успешно врать.
— Извините, но я замечаю неуверенность и сопение в звуках вашего голоса. Если что-то случилось, я хочу знать, даже самое плохое.
Стелла ощутила приступ гнева:
— Почему вы так убеждены, что, как только речь заходит о Тодде, это должно быть что-то плохое?
— Мисс Оуэнз, не забывайте о том, кто вы такая. — Он многозначительно повысил голос.
— Я стараюсь, мистер Хок. Но Тодда больше всего волнует то, что его имя всегда сопоставляют со вторым, наилучшим. Он не такой хороший, как тот, и совсем не такой умный, как… предмет неубедительных комплиментов, которые опадают, как осенние листья, когда рассматривается дело «Тодд против Оливера».
— Прошу вас, мисс Оуэнз. Не ваше дело выступать в роли судьи. Вы не имеете права.
— Возможно, нет. Но я его воспитательница, и вы хотели, чтобы я заботилась о его духовном развитии, почему, во имя всего святого, я не имею права защищать его?
К ее крайнему удивлению, он улыбнулся:
— Почему бы и нет, в самом деле?
— Вы издеваетесь надо мной, — сказала она, чувствуя, как в ней закипает гнев.
— Нет, уверяю вас.
— Тогда почему вы улыбаетесь?
— Потому что я доволен, обнаружив мужество в столь юном создании, как вы, и в столь… гм… привлекательном. Легче было бы представить, что у вас в душе меньше благородных порывов.